Ханская дочь. Любовь в неволе - [104]

— То есть блевать не желаете? — язвительно поправил его Раскин. — Ну, тут мне нечего возразить. Пускай Бахадур сначала избавится от этой вони, а потом уже может присоединиться к нам.

Такая внезапная демонстрация утонченности разозлила Тарлова — из рук ускользала возможность увидеть наконец Бахадура без одежды, в отличие от всех остальных, мальчик никогда не обнажался прилюдно. Сергей спрашивал себя: может быть, он стесняется какого-то физического недостатка? Сложением Бахадур был строен и прям, как молодая сосенка. Разве что лицо его было чересчур округлым, как, впрочем, у любого симпатичного подростка, у которого еще не показался первый пушок на щеках.

Голос Раскина вырвал Сергея из этих раздумий:

— Бахадур, брысь отсюда, иначе мне и впрямь станет плохо! Ступай, и пускай тебе конюхи нальют корыто воды.

Сирин попыталась скрыть облегчение, напустив на себя оскорбленный вид, развернулась и вышла из комнаты.

— Я, пожалуй, тоже поищу себе лошадиное корыто, — невозмутимо произнес Кицак, не замечая, казалось, недовольных взглядов, и вышел вслед за Сирин. Ему пришлось приложить усилия, чтобы не рассмеяться, пока не отошел на приличное расстояние.

Содрогаясь от смеха, он догнал Сирин возле двери во двор. Она вела разговор с лакеем.

— Мы что, пока останемся здесь? — уточнила она. Слуга кивнул в ответ. — Тогда принеси мне чан и теплой воды. Да, еще воду и корыто на конюшню для татарина, я хочу, чтобы он тоже помылся.

Кицак опешил. Такого властного и высокомерного тона от Сирин он не ожидал, а предложение помыться на конюшне прозвучало как приказ. Он хотел было возразить, но поймал предостерегающий взгляд Сирин. Только тогда Кицак осознал, что Бахадур здесь — молодой офицер, а он сам — дикарь, которого, не выслушав, выставляют за дверь.

12

Вечером гости князя собрались на ужин в большой зале княжеского дворца. Сирин, чисто вымытая и пахнущая лавандовым мылом, сидела возле Сергея. Когда Раскин демонстративно повернулся к ней и потянул носом, она только иронически изогнула бровь. Слуги хотели поместить Кицака, занявшего место рядом с Сирин, вместе с Кангом и Ишметом, но она отогнала их, заявив, что это один из двух героев, которые спасли его из шведского плена. Отвесив почтительный поклон, слуги удалились.

Сирин не по душе было ни место между Сергеем и Кицаком, ни количество водки, наливаемое в ее стакан всякий раз, когда произносился тост. Она от всей души пожалела, что рядом с ней не посадили Ваню — тогда ей не пришлось бы выпить больше глотка. Вахмистр был большой мастер опустошать все стаканы в пределах досягаемости. Кицак же пил мало и неохотно и после каждого тоста ставил на стол почти полный стакан, не обращая внимания на недовольные взгляды окружающих. Сирин решила последовать его примеру, тем паче что хозяин задерживался, а вместе с ним и еда.

Апраксин появился лишь через полчаса, когда гости уже успели порядочно охмелеть.

— Господа, прошу извинить мое опоздание. Я писал срочное письмо царю, с тем чтобы уведомить его о благополучном исходе кампании и уверить, что Санкт-Петербург вне опасности. Не имея возможности сообщить ему точные сведения об обстоятельствах спасения Петербурга, я горячо желал бы представить ему участников и героев этой кампании, — он кивнул в сторону Сергея и Бахадура и приказал слугам подавать на стол. — Сегодня наша церковь предписывает блюсти пост, — продолжал он, — но ради такого радостного события, думаю, Бог и все святые могут закрыть глаза на маленькое чревоугодие. А из наших благочестивых попов здесь никого нет.

Гости разразились смехом и при виде столов, быстро заполнявшихся блюдами, тотчас утихли. Кое-кто из молодых офицеров, не удостаивавшихся до сих пор чести присутствовать на княжеском приеме, с любопытством смотрели на блюда, издавая удивленные возгласы, — таких лакомств они до сих пор никогда не видели. На первое подавали мясной суп с клецками, при изготовлении которого, насколько Сирин могла доверять своему носу, не обошлось без свинины. За ним последовал молочный поросенок, запеченный целиком и обильно политый пивом, жареный осетр и копченый лосось. В промежутке обносили пирогами с мелко нарубленными овощами и свининой, а под конец подали жареных цыплят, чему голодная Сирин немало обрадовалась. К ее большому сожалению, хозяин приказал не подавать десерт, а принести еще водки и закусок.

Когда остатки пира были убраны, Апраксин потребовал от Тарлова дать подробный отчет о его кампании. Молодой капитан в нескольких фразах рассказал о карельской тундре и сосредоточился на описании нападений на шведскую армию и роковой ошибке Любекера, которого Бахадур так ловко обвел вокруг пальца. При этом он всячески подчеркивал героическую роль Бахадура, свою же сводил к минимуму. Губернатор слушал его с натянутой улыбкой, то и дело вставляя вопросы. Когда Тарлов закончил рассказ, Апраксин казался полностью удовлетворенным, не удержавшись, впрочем, от замечания:

— Не скрывай своих талантов, Сергей Васильевич! Ты сделал большое дело, и теперь быть тебе в самом скором времени майором.

Апраксин похлопал его по плечу и взглянул наконец на того, кого Сергей называл главным героем всего похода: