Хан Кене - [5]

— Волка, видать, потревожили мы, Сейтеке, — заметил он. — Придется всю кочевку вместе собрать. Мын-Арал всегда полон страхов, а с нами женщины и дети. Тут, говорят, не только кабаны, а и тигры встречаются.

— Не человек ли это чужой… — задумчиво сказал Сейтен.

— Нет, я даже спину желто-серую видел. — Ожар пренебрежительно махнул рукой. — Наверно, прыгнул за кем-нибудь. А увидел нас — спрятался… Откуда здесь взяться человеку!

— Ну, если ты хорошо видел… — Сейтен облегченно вздохнул. — У тебя глаза молодые, получше моих!

Теперь караван двигался вперед более осторожно. Самые отборные джигиты с пиками и палицами согнали весь скот вплотную к обозу и, держась поближе друг к другу, окружили кочевку со всех сторон. К полночи они добрались до Басколя, одного из многочисленных озер Прибалхашья.

— Ну, вот и хорошее место для ночевки, — сказал Ожар, выехав на поляну, плотно окруженную густым тростниковым лесом.

— Нужно уйти подальше в камыши, — Сейтен беспокойно оглядывался по сторонам. — До утра уже недалеко. К рассвету и привал сделаем…

— Женщины с детьми измучились, — возразил Ожар и краем глаза посмотрел на проводника Самена, маленького худенького человека с бескровным лицом.

— Да, до следующего подходящего места очень далеко! — с жаром заговорил Самен. — Люди не выдержат такой быстрой езды. Они устанут, а впереди еще пустыня. Голодная степь. Да и для лошадей здесь хорошая трава…

Только Самен хорошо знал эти места, и Сейтен согласился. Если даже железный Ожар и проводник Самен говорят об усталости, то как тяжело остальным!

* * *

— Хорошо, пусть будет по-вашему!

Сейтен первым слез с коня и начал распределять дозорных. По четыре джигита во главе с опытным человеком должны будут охранять кочевку в промежутки между дойкой кобылиц. Все остальные пусть хорошо отдохнут до утренней зари. В первую очередь он решил не спать сам.

— Моя очередь за вами! — сказал Ожар.

— Иди спать, как-нибудь ночь выдержу, — ответил Сейтен.

Мертвым сном засыпали люди, лишь только касались земли. Но воины-джигиты укладывались в принятом порядке, положив по-походному тяжелые палицы — чокпары под головы и привязав к ремням концы поводьев от лошадей.

* * *

Тишина опять стояла над степью, ощутимая, бесконечная, при которой все слышно за много верст. Временами проносился легкий шелковый ветерок, и, всколыхнувшись на миг, снова затихали камыши. Или глухой вопль болотной выпи доносился со стороны озера, и снова все погружалось в тишину.

Настороженно вслушивались в ночь оберегающие кочевку джигиты. Их головы тоже клонились к земле. Казалось, кому придет на ум в безлюдной пустыне, где проходит никем не охраняемая граница между Семиречьем и Сары-Аркой, напасть на несчастных беженцев? Но сколько кровавых неожиданностей видела эта степь… И джигиты, преодолевая сон, ловили привычным ухом все ночные звуки и шорохи.

Когда, предвещая рассвет, потускнела луна и поредело сонмище звезд, к одиноко стоящему на холме батыру Сейтену приблизилась знакомая кряжистая тень.

— Близок рассвет, Сейтеке. Усните ненадолго…

Сердце потеплело у батыра Сейтена. Ему была приятна трогательная забота друга. Вспомнились вчерашние неясные подозрения, и с гадливостью отбросил он их сейчас, как дохлую змею… Да, не мешало бы ему перед тяжелой дорогой немного вздремнуть. Только нужно джигитам быть осторожными, смотреть в оба глаза. Камыш вон какой темный, шуршит недобро… Или опять эта проклятая змея пугает его? От усталости, наверно. Он, может быть, и не уснет, а лишь немного ослабит пояс, чтобы свободнее дышалось. И пусть джигиты, которые с ним, сделают так же. Впрочем, когда такие друзья с тобой, можно и поспать недолго. Хорошо, что Ожар с ним…

Ни слова не говоря, отошел Сейтен в сторону и растянулся во весь свой огромный рост на земле. А Ожар со своими джигитами, среди которых был и проводник Самен, пошли в очередной обход, стараясь не отставать друг от друга.

«Хорошо, что Ожар с нами… Вовремя он приехал от того шакала Конур-Кульджи…» Луна плыла над Сейтеном, успокаивая встревоженное сердце. Шесть дней не знала душа его покоя: как бы не попали доверившиеся ему люди в расставленные по степи капканы. Шесть дней не сходил он с коня…

* * *

Ожар с Саменом остановились у темнеющей стены камыша. Где-то рядом дважды пискнула ночная птица.

— Где вы?

— Мы готовы, Ожар!.. — прошептали в камышах.

— Как говорится, кто не умеет ставить капкан, сам же себя им и выхолостит! — зло выругался Ожар. — Кто это вылез вечером из камышей на глаза старому черту?.. Веревка с вами?

— С нами…

Тени… одна, вторая, третья отделились от камыша, скользнули в сторону кочевки.

— Как крикнем «Аттан!», не зевайте!.. — тихо бросил им Ожар.

Они продолжали обход спящего каравана. И в разных местах отделялись от камыша тени, пригибались, неслышно ползли среди спящих.

— Теперь к нему! — коротко приказал Ожар.

— А если он не спит?

Такой страх был в голосе бескровного Самена, что Ожар и его джигиты невольно остановились. Словно видение вставшего на ноги батыра пронеслось перед ними.

— Спит! — уверенно сказал Ожар. — Пусть Сакып с Жакупом спрячутся за верблюдами со стороны ног. А вы хватайте его за руки. Только без шума!