Хаммер. Серия «Аранский и Ко». Книга 3 - [40]

Прошло три недели, была середина мая, учебный год близился к концу.

Уже третий день подряд, когда темнело, Мишка проводил время за кустами густой сирени в старом сквере, расположенном метрах в ста от его дома. Обычно, возвращаясь из пивного бара домой, дядя Коля проходил именно здесь. Хотя место это ночами было темное и неспокойное, а потому мало кто решался здесь прохаживаться в такое время, дядя Коля этот путь предпочитал другим — он был короче и привычнее для него, а главное, дядя Коля был всегда уверен в себе.

Предыдущие два дня оказались безрезультатными. Оба раза дядя Коля возвращался домой из других мест и другой дорогой.

В руках у Мишки были два больших металлических болта толщиной с большой палец на руке и длиной более чем на ширину ладони. Болты очень удобно лежали в кулаках, выступая наружу с одной стороны шершавой резьбой, а с другой массивными шестигранными головками. Он нашел их на свалке несколько дней назад, отмыл, вычистил до блеска и теперь, когда темнело, клал в карманы и шел сюда, в засаду.

Ему повезло. В этот день дядя Коля, похоже, неплохо провел время в пивнушке и шел теперь, медленно продвигаясь в направлении дома, что-то бормоча себе под уже заживший нос и слегка пошатываясь. Когда он прошел мимо Михаила, тот выпрыгнул из-за куста, словно барс, и сзади ударил дядю Колю металлической головкой болта в висок. Дядя Коля отшатнулся назад и упал на спину. Мишка молниеносно набросился на лежащего противника и стал наносить удары болтами по голове, лицу, наотмашь, изо всей силы. Неожиданно, всего на несколько секунд, дядя Коля пришел в себя, что-то пробормотал разбитыми губами, поднял руку, словно пытаясь за что-то ухватиться, и опять потерял сознание. Мишка все бил и бил. Дяди Колино лицо превратилось в сплошное месиво, залитое кровью. Казалось, прошла целая вечность, хотя на самом деле не более минуты. Мишка остановился, он словно вдруг пришел в себя, осмотрелся. Вокруг никого. Выпрямился и бросился бежать.

Он пробежал почти через весь поселок, пересек заброшенный парк и оказался у реки. Плюхнулся на песок и откинулся на спину. Отдышался. Дело было сделано. Безусловно, дядя Коля не рассмотрел его, слишком быстро все произошло, но так и было задумано.

Он ощущал на себе чужую кровь, эту липкую, вязкую жидкость на своих руках, лице, шее, он чувствовал ее запах. Мишка размахнулся и, швырнув в реку болты, утопил их, затем снял рубашку, и, обмотав ею большой камень, подальше забросил в воду, затем умылся и старательно, с песком отмыл руки.

Когда пришел домой, незаметно прошмыгнул в ванную, еще раз умылся, тщательно вымыл руки с мылом и удалился в свою комнату.

Около одиннадцати вечера в комнату к нему вошла мать и спросила, не видел ли он дядю Колю. Миша на это хмуро проворчал:

— Нужен он тебе больно.

Мать вышла. На следующий день, когда Мишка пришел из школы, она встретила его заплаканными глазами. Сказала, что утром ей позвонили на работу и сообщили о том, что дядя Коля был вчера избит и находится в реанимации в тяжелом состоянии. Она ездила в больницу. Это действительно было так. Критическое состояние миновало, но он еще был плохой.

— С ним станется, — коряво успокоил Мишка мать.

Она ушла в свою комнату, так и не дождавшись от сына ни сочувствия, ни жалости, ни маломальского снисхождения.

Был вечер, Михаил занимался, готовясь к экзамену. В этом году их должно было быть два. Он неплохо учился, сравнительно легко давалась арифметика, языки, история, география. Он не сомневался, что сдаст экзамены, но почитать в любом случае нужно было. Мать вошла незаметно и села на его кровать.

— Учишься? — спросила она.

Мишка посмотрел на нее. Нет, ему не показалось. Она действительно последнее время и посвежела, и похорошела. Да и вообще она всегда была красивая. Густые волосы, обычно заплетенные в косу, сейчас были распущены и каштановыми волнами спадали ниже плеч. Аккуратные и правильные черты лица, пусть не ослепительной красоты, но симпатичные и привлекательные, по-прежнему не увядали, а руки всегда были красивые и нежные. Неудивительно, что она нравилась мужчинам.

— Мам, — сказал Мишка, глядя на нее. — А ты у меня красивая. Это правда.

Она только усмехнулась:

— Иди сюда, — сказала она и указала рукой рядом с собой на кровати. Михаил спрыгнул с высокой табуретки сел рядом. Она обняла его и грустно закачалась. — Бедный мой ребенок, — прошептала она ему прямо в ухо, и от этого зачесалось глубоко в барабанной перепонке, крепко зачесалось, но он перетерпел. — Как же тебе достается. Сыночек мой. Ты уж прости меня.

Он почувствовал, как на щеку ему упала слеза, затем еще одна.

— Прости меня, — повторила она еще раз. — Я буду беречь тебя. От всех и от всего.

Михаил утер чужую слезу со своей щеки плечом и посмотрел на мать.

— Мам. Не волнуйся, — он смотрел на нее открыто, прямо и уже совсем по-взрослому. — Это я тебя беречь буду. Я уже вырос. Я знаю. Только ты не пей. Ладно?

Она не выдержала и разрыдалась.

На следующий день часа в три дня в квартиру позвонили. Мишка уже был дома. Он открыл дверь. У порога стоял незнакомый мужчина лет тридцати пяти, в костюме, без галстука. Материны дружки уже давно у их порога не появлялись, да и выглядели иначе.