Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать - [21]

— И хозяин клуба узнал его? Почему же он не позвонил в полицию?

— Этот клуб, — с невозмутимой серьезностью продолжал Рист, — такой закрытый, что там даже нет телефона. Это связано с тем, что клуб часто переезжает с места на место. Полагаю, что хозяин все-таки мог выбежать на улицу и позвать полицию, когда понял, какой поворот приняло дело. Он вообще-то не из нервных, но тут сплоховал. Однако похоже, что наш друг убийца раскусил его, потому что вдруг собрался и ушел. Раскланялся с оторопевшими игроками и ушел. У них создалось впечатление, будто он растратил все деньги и зашел в «Колорадо» за новыми. Легко, играючи, изящно, с извинениями перед ошеломленной публикой. Это на него похоже.

— А сейчас? Есть ли у вас какие-нибудь его следы?

— Никаких.

Профессор был в полном недоумении.

— Но зачем вы рассказали мне эту историю именно сейчас? — спросил он. — Вы хотите встретиться с Торбеном Мильде?

— Нет, — решительно отказался Рист и добавил задумчиво, вполголоса, словно обращаясь к самому себе: — Мне хотелось взглянуть на ваше общество, на этих господ, при хорошем освещении. Некоторое время я наблюдал за ними. Какой приятный человек этот Лоренцо Хенглер, вам так не кажется? Сердечный, благородный, с хорошими манерами.

— Да, — нерешительно ответил сбитый с толку профессор.

Вдруг Рист отвернулся и пригнул голову, словно хотел спрягаться.

— Это Торбен, — прошептал он.

В стоявшем у стены зеркале профессор увидел, как мимо прошел Торбен. Профессор хотел обернуться к нему, но его остановила настороженность и искреннее удивление, написанные на лице Торбена. Потом его образ исчез в зеленоватой глубине зеркала. Скрипнула дверь. Торбен вернулся в ресторан.

Рист выпрямился.

— Здесь слишком много зеркал, — проговорил он.

— Возле вашего столика тоже есть зеркало, господин профессор. Вы сидели спиной к нему.

— Я его не заметил.

— А вот Лоренцо Хенглер сидел к нему лицом и мог наблюдать за всем, что происходит в зале. Вам он не показался сегодня немного рассеянным?

Профессор не успел ответить на столь неожиданный вопрос, как Рист вдруг протянул ему руку:

— Вы должны идти, — быстро сказал он. — Вас ждут.

Он покинул профессора и скрылся в смежном кафе.

Профессор смотрел ему вслед. В тот вечер он заметил в Ристе какую-то грусть и даже что-то значительное, противоречащее его обычному легкомысленному и насмешливому тону. Профессор подумал, что Рист выпил лишнего, ему было трудно понять этого человека.

Он вернулся к своему обществу. По обрывкам разговора он уловил, что интерес к встрече уже" утрачен и она близится к концу. Было поздно, и гости за соседними столиками начали постепенно расходиться. Торбен выглядел усталым. Словно для того, чтобы продолжить разговор, он спросил:

— Кто был тот господин, с которым вы разговаривали в вестибюле? Мне он показался знакомым.

Эх, дружок, тебе меня не провести, подумал профессор. Я же видел в зеркале, что ты сразу узнал его.

— Случайный знакомый, — ответил он Торбену.

— Наверное, один из ваших пациентов?

— Нет, — коротко ответил профессор.

— А как его зовут? — вдруг спросил Торбен.

— Рист.

— Ри-ист? — протянул Торбен.

— Да, Эневолд Рист.

— Эневолд Рист, в самом деле? Значит, теперь его зовут так?

— Что значит теперь? — удивился профессор. — Разве раньше его звали иначе?

— Нет, нет, — спохватился Торбен, — я спутал его с другим человеком. Этого я не знаю. Меня просто привлекло его случайное сходство с одним моим знакомым. Чем он занимается?

— Ничем, насколько мне известно, — ответил профессор.

— Значит, у него есть деньги.

— Безусловно.

— Рад за него, если это так. Простите, господа, я порядком устал, а поезд идет завтра очень рано.

Пока они еще сидели за столиком, Рист вернулся из кафе и снова внимательно оглядел троих господ, расположившихся в глубине ресторана. Никто не умел держаться в общественных местах с таким глубоким и откровенным равнодушием к тому, что происходит вокруг, как Рист, его вроде ничто не интересовало, с сонным видом он бродил по всем злачным местам, и эта безграничная свобода как будто делала его невидимым и неуловимым для всех.

Вскоре после ужина он, укрывшись в тени одного из домов на Бредгаде, наблюдал, как компания распрощалась у подъезда ресторана. Профессор направился домой на площадь Святой Анны, а Торбен и Хенглер медленно пошли по направлению к Конгенс Нюторв. Возле «Англеттера» они расстались. Хенглер сел в автомобиль и поехал по Эстергаде. Рист знал, что он остановился в гостинице «Король Фредрик».

Рист шел не спеша. Вечер был прохладный, весь день дул сильный ветер, но теперь он утих и город наслаждался покоем, воздух пряно пах листьями, он струился над фронтонами домов зеленоватый, точно рейнское вино. Это было самое приятное время суток, на главной улице слышался веселый шум голосов, который в светлых летних сумерках делает главную улицу особенно привлекательной. Лениво расслабившись, Рист наслаждался вечером. Когда часы на ратуше пробили полночь, он сел в автомобиль.

Шофер как будто знал его — он даже не спросил у Риста, куда ехать. Автомобиль был открытый. Откинувшись назад, Рист отдыхал на мягком сиденье, небольшой, изящный, словно небрежно брошенная лайковая перчатка. Вскоре автомобиль выехал на Страндгаде и увеличил скорость. Они проехали Хеллеруп. Не доезжая Клампенборга, автомобиль остановился, Рист вышел и громко хлопнул дверцей. Он кивнул шоферу, но тот, не ответив, развернул машину и поехал обратно в Копенгаген, видневшийся вдали сквозь воздушную, светлую пелену тумана. Рист свернул на усыпанную листьями боковую дорожку, которая спускалась к берегу. Из-за леса доносился шум волн, Эресунд еще не успокоился после дневного ветра, непрерывный шум волн, уходящих за горизонт, поглощал все остальные звуки этого дивного вечера. На лужайке рядом с дорогой стоял дом, это была небольшая простая вилла, оставшаяся с прежних времен, одна из тех, что еще можно найти на берегах Эресунда. Над крышей нависли высокие деревья. В доме было темно. Ни в одном окне не горел свет. Рист открыл садовую калитку и прошел по лужайке с высокой травой. Потом он своим ключом отпер дверь и вошел в переднюю, там он зажег свет и повесил на вешалку плащ. Следующую комнату он миновал, не зажигая света. В слабом сиянии, проникавшем в окна, поблескивала полированная мебель и золоченные рамы. Он открыл еще одну дверь и повернул выключатель. Это была курительная, обставленная тяжелой и темной так называемой клубной английской мебелью. Рист остановился на пороге.