Хам и хамелеоны. Том 2 - [114]

Шрифт
Интервал

Докажет праведному роду,
Что вождь духовный, лжепророк,
Готов вести он всех с собою.
И не поверят только псы,
И стаи волчьи затянут песни,
И на Востоке не взойдет
Впредь солнца и дня.
Впредь не станет
Ни зари, ни света.
Но будет ночь и чернь,
Тишь, бездна и мрак.
XX
Мир восстанет из пепелищ.
Но не будет в нем впредь
Низших тварей,
Ни умных, ни глупых,
Ни мужей, ни жен, ни гадов.
Но лишь Человек Высокий,
Взглядом способный
Горы передвигать
И освещать поднебесье.
XXI
Тогда потечет вспять время,
И лопнут узды,
Державшие своды мира.
И будет мир день ото дня
Светлее и проще.
И всё будет парить
В пространстве и в ночи,
Где нет ни конца, ни края.
Но есть лишь начало всему
В потоке времен и рождений,
Лишь бесконечно малый сгусток
Мира сего и человека.
XXII
С новой верой в сердце
И подчиненный замыслу,
Дом Человека Высокого
Станет ульем созидания,
Обжитым мириадами пчел,
Над которым бдит и радеет
Пчеловод из избранных.
XXIII
Зла не будет отныне,
В утихшем мире,
Где семя проросло,
И ничего больше не будет.
Один камень и свет,
Одно слово и дух,
Одно пространство и бездна,
Бездна и смысл.
XXIV
И не будет отныне
Присный враг миров,
Пространств и духа,
Бога и человеков
Сеять сныть окрест.
Сеять смерть,
Сныть и смерть,
Смерть и сныть.

Ь

ГЛАГОЛИЦА II

Гнать, держать,
Смотреть и видеть,
Дышать, слышать, ненавидеть,
И обидеть, и вертеть,
И зависеть, и терпеть.
Брать, ронять,
Просить и мерить,
Рвать, выламывать, лелеять,
И загладить, и болеть.
И не верить, и радеть.
Бить, стонать,
Глушить и бредить,
Выжимать, сличать, кромсать.
Издеваться и молчать,
И божиться, и мельчать.
Грабить, мучить, истязать,
Отнимать, дрожать, громить,
Резать, склеивать, рубить,
Жечь, губить,
Душить, вздыхать.
Млеть, блудить,
Болеть и спать.
Жалить, гладить и стяжать,
Утешать, толочь, молиться
И замерять, и скроить,
И страшиться, и убить.
Искушать, будить, злословить,
Изрыгаться и дичать.
Истекать и порываться,
Отвечать, стонать, сжиматься.
Дрогнуть, биться, отнимать.
Заикаться и мечтать,
Поглощать и воплощаться,
Множить, медлить и гадать.
Отвергать, любить, смеяться,
Убиваться и страдать.
Наживать, зачать, бояться,
Пеленать и зарывать.
Источать, членить, сживать,
Отрекаться и ласкать,
Отдаваться, лгать и сеять,
Измываться и сливать.
Бить, гноить,
Искать, гнушаться,
Хапать, чтить,
Твердить, пытаться,
Отрицать и восторгаться,
Забываться и смиряться,
Избегать и появляться,
Относить и изымать.
Издыхать, повиноваться,
Удручать, топить, ковать.
Петь, глумиться, предавать,
Жить, копить, опохмеляться,
Гадить, требовать, бежать,
Вожделеть и исцеляться.
Получать, прощать, крошить,
Чтить, хамить и причащаться,
Чистить, веровать, чернить,
Упразднять и удручаться.
Убиваться и стенать,
Проливаться, рухнуть, сжиться,
Обнаруживать, сжигать,
Отниматься и прельщать.
Ублажать, зачать, взорваться,
Разъерошить и прорвать.
Унести и разменять,
Съесть, узнать и оглашать…

конец романа

Подробнее об издании

Хам и хамелеоны, роман, 2010



Еще от автора Вячеслав Борисович Репин
Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 1

«Звёздная болезнь…» — первый роман В. Б. Репина («Терра», Москва, 1998). Этот «нерусский» роман является предтечей целого явления в современной русской литературе, которое можно назвать «разгерметизацией» русской литературы, возвратом к универсальным истокам через слияние с общемировым литературным процессом. Роман повествует о судьбе французского адвоката русского происхождения, об эпохе заката «постиндустриальных» ценностей западноевропейского общества. Роман выдвигался на Букеровскую премию.


Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

«Звёздная болезнь…» — первый роман В. Б. Репина («Терра», Москва, 1998). Этот «нерусский» роман является предтечей целого явления в современной русской литературе, которое можно назвать «разгерметизацией» русской литературы, возвратом к универсальным истокам через слияние с общемировым литературным процессом. Роман повествует о судьбе французского адвоката русского происхождения, об эпохе заката «постиндустриальных» ценностей западноевропейского общества. Роман выдвигался на Букеровскую премию.


Хам и хамелеоны. Том 1

«Хам и хамелеоны» (2010) ― незаурядный полифонический текст, роман-фреска, охватывающий огромный пласт современной русской жизни. Россия последних лет, кавказские события, реальные боевые действия, цинизм современности, многомерная повседневность русской жизни, метафизическое столкновение личности с обществом… ― нет тематики более противоречивой. Роман удивляет полемичностью затрагиваемых тем и отказом автора от торных путей, на которых ищет себя современная русская литература.


Халкидонский догмат

Повесть живущего во Франции писателя-эмигранта, написанная на русском языке в период 1992–2004 гг. Герою повести, годы назад вынужденному эмигрировать из Советского Союза, довелось познакомиться в Париже с молодой соотечественницей. Протагонист, конечно, не может предположить, что его новая знакомая, приехавшая во Францию туристом, годы назад вышла замуж за его давнего товарища… Жизненно глубокая, трагическая развязка напоминает нам о том, как все в жизни скоротечно и неповторимо…


Антигония

«Антигония» ― это реалистичная современная фабула, основанная на автобиографичном опыте писателя. Роман вовлекает читателя в спираль переплетающихся судеб писателей-друзей, русского и американца, повествует о нашей эпохе, о писательстве, как о форме существования. Не является ли литература пародией на действительность, своего рода копией правды? Сам пишущий — не безответственный ли он выдумщик, паразитирующий на богатстве чужого жизненного опыта? Роман выдвигался на премию «Большая книга».


Рекомендуем почитать
Время ангелов

В романе "Время ангелов" (1962) не существует расстояний и границ. Горные хребты водуазского края становятся ледяными крыльями ангелов, поддерживающих скуфью-небо. Плеск волн сливается с мерным шумом их мощных крыльев. Ангелы, бросающиеся в озеро Леман, руки вперед, рот открыт от испуга, видны в лучах заката. Листья кружатся на деревенской улице не от дуновения ветра, а вокруг палочки в ангельских руках. Благоухает трава, растущая между огромными валунами. Траектории полета ос и стрекоз сопоставимы с эллипсами и кругами движения далеких планет.


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.