Халиф на час - [38]

И он поднялся и, разложив Бахадура на полу, взял палку и стал осторожно бить его, но тут женщина встала, вырвала палку из его рук и принялась жестоко бить Бахадура, так что тому стало больно от побоев и у него потекли слезы. И он начал звать на помощь, скрипя зубами, а аль-Амджад кричал женщине: «Не надо!» — но та говорила: «Дай мне утолить мой гнев на него!» Потом аль-Амджад выхватил палку из рук женщины и оттолкнул ее, а Бахадур поднялся, утер с лица слезы и почтительно простоял некоторое время перед ними обоими, а затем он вытер в комнате пол и зажег свечи.

И всякий раз, как Бахадур входил или выходил, женщина принималась ругать и проклинать его, а аль-Амджад сердился на нее и говорил: «Заклинаю тебя Аллахом великим, оставь моего невольника — он к этому не приучен». И они все время пили и ели, а Бахадур им прислуживал до полуночи, пока не устал от службы и побоев.

И он заснул посреди комнаты и стал храпеть и хрипеть а женщина напилась пьяная и сказала аль-Амджаду. «Встань, возьми этот меч, что висит там, и отруби голову твоему невольнику, а если ты этого не сделаешь я устрою так, что погибнет твоя душа». — «И что это тебе вздумалось убивать моего невольника?» — спросил аль-Амджад, и женщина воскликнула: «Удовольствие не будет полным, если я не убью его, и если ты не встанешь, встану я и убью его». — «Заклинаю тебя Аллахом не делай этого», — сказал аль-Амджад, но женщина воскликнула: «Этого не миновать!»

И, взяв меч, она обнажила его и собралась было убить Бахадура. И аль-Амджад сказал про себя: «Этот человек сделал нам добро и защитил нас, и был с нами милостив и сделал себя моим невольником; как же мы воздадим ему убийством? Не бывать этому никогда!» — «Если ты считаешь, что смерть моего невольника неизбежна то я имею больше права убить его, чем ты», — сказал он женщине, а затем он взял меч у нее из рук и, подняв меч ударил женщину по шее и отмахнул ей голову от тела.

И голова ее упала на хозяина дома, и тот проснулся и сел, и открыл глаза, и увидел, что аль-Амджад стоит и меч в его руке окрашен кровью. Потом он взглянул на девушку и, увидев, что она убита, спросил про нее аль-Амджада, и тот повторил ему ее историю и сказал: «Она отвергла все, кроме твоего убийства, и вот воздаяние ей». И Бахадур поднялся и поцеловал аль-Амджада в голову и сказал: «О господин, что, если бы ты простил ее! Теперь остается только одно: сейчас же вынести ее пока не пришло утро».

И Бахадур подпоясался и, взяв труп женщины завернул в халат, положил в корзину и понес. «Ты чужеземец и никого не знаешь, — сказал он аль-Амджаду — сиди же на месте и жди меня до зари. Если я вернусь’ то непременно сделаю тебе много добра и постараюсь выяснить, что случилось с твоим братом, а если солнце взойдет и я не вернусь к тебе, то знай, что со мною кончено. Мир тебе, и этот дом тогда твой, и тебе принадлежит все, какое есть в нем имущество и материи».

Потом Бахадур понес корзину и вышел из дома. Он прошел с корзиной по рынкам и направился с нею по дороге к соленому морю, чтобы бросить ее туда, и, подойдя уже близко к морю, он обернулся и увидел, что вали и стражники окружили его. И, узнав Бахадура, они удивились, а открыв корзину, увидели в ней убитую, и тогда они схватили Бахадура и всю ночь продержали его в железных цепях, до утра.

А потом они отвели его к царю, вместе с корзиной, которая была все в том же виде, и осведомили его, в чем дело, и, увидав это, царь очень рассердился и воскликнул: «Горе тебе, ты постоянно так делаешь, — убиваешь людей и кидаешь их в море и забираешь все их имущество! Сколько ты уже совершил убийств раньше этого!» И Бахадур опустил голову перед царем, и царь закричал на него и спросил: «Горе тебе, кто убил эту женщину?» — «О господин мой, — отвечал Бахадур, — я убил ее, и нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!» И царь рассердился на него и велел его повесить, и палач увел его, так как царь приказал ему это, и вали пошел вместе с глашатаем, который кричал в переулках города, чтобы выходили смотреть на Бахадура, царского конюшего, и его водили по переулкам и рынкам.

Вот что было с Бахадуром. Что же касается аль-Амджада, то, когда наступил день и поднялось солнце, а Бахадур не вернулся к нему, он воскликнул: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Посмотреть бы, что с ним сделалось и что случилось!» И когда он так размышлял, вдруг закричал глашатай, чтобы выходили смотреть на Бахадура (а его вешали среди дня), и, услышав это, аль-Амджад заплакал и воскликнул: «Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Он захотел погубить себя без вины, из-за меня, а ведь это я убил ее. Клянусь Аллахом, не бывать этому никогда!»

И он вышел из дома, и запер его, и шел по городу, пока не пришел к Бахадуру. И тогда он остановился перед вали и сказал ему: «О господин, не убивай Бахадура, — он невинен. Клянусь Аллахом, никто не убивал ее, кроме меня!» И, услышав его слова, вали взял его вместе с Бахадуром и отвел обоих к царю и осведомил его о том, что он услышал от аль-Амджада. Царь посмотрел на аль-Амджада и спросил его: «Это ты убил женщину?» И аль-Амджад ответил: «Да!» — а царь сказал ему: «Расскажи мне, по какой причине ты убил ее, и говори правду». — «О царь, — сказал аль-Амджад, — со мной случилась удивительная история и диковинное дело, и будь оно написано иглами в уголках глаз, оно было бы назиданием для поучающихся».