Гюрги-Дюрги-Дюк - [11]

— Вот она! — воскликнула соседка, указывая на Юльку. — Сама назвалась! И чемодан с ней был!

— Здорово спишь! — сказала девчонка с фонариками. — Ты кто?

Ее лица не было видно, полуодетой же, еще не опомнившейся со сна Юльке лампочка с площадки светила прямо в лицо, и от этого Юлька чувствовала себя беспомощной и жалкой со своей царапиной на лбу.

— Я — Юля. Витанович.

— А! — выдохнула, словно вскрикнула, девчонка и шагнула в прихожую, сразу погасив фонарики в волосах.

— Может, милицию звать? — деловито спросила соседка. — У меня в квартире телефон.

— Извините! — бросила ей через плечо девчонка с погасшими фонариками. — Не беспокойтесь. Я ее знаю.

— Да я-то никого не знаю! Я сама-то всего на неделю приехала! — запричитала соседка, но девчонка, круто повернувшись, захлопнула дверь.

Они прошли в комнату, и девчонка, подойдя к столу и высоко, как свечу в подсвечнике, подняв настольную лампу, внимательно и бесцеремонно оглядела Юльку с ног до головы. На этот раз свет упал и на ее лицо, поэтому Юлька, окончательно отогнавшая от себя сон, не побоялась ответить ей таким же бесцеремонным и долгим взглядом. У незнакомки были резкие, как у сердитого мальчишки, губы, глубокие темно-серые глаза в коротких, густых и, наверно, очень жестких ресницах и совсем светлые пушистые волосы.

— А почему ты такая исцарапанная?

— Исцарапалась. А что? — спокойно, пожалуй, даже нагловато спросила Юлька — ее разозлила эта бесцеремонность незнакомой девчонки.

— Значит, ты — Юля?

— Юля. А что?

Девчонка осторожно поставила лампу на стол, бросила сумку на рояль, который сейчас же отозвался жалобным звоном, и с холодным, непонятным любопытством спросила:

— И что же означает это имя?

Такого глупейшего вопроса при знакомстве Юльке еще ни разу в жизни не задавали.

— Как — что означает? Ничего не означает.

Юлькино имя, в отличие от других имен, действительно ничего не означало и не переводилось никак. Просто в Древнем Риме так называли женщин из славного рода Юлиев.

— Ничего?

— Ничего.

— Почему в больнице не была?

— Н-не успела.

— Позавчера приехала и не успела?

Разница в их возрасте составляла определенно не больше года, однако девчонка разговаривала с Юлькой так, словно была старше ее лет на десять.

— А откуда мне знать, в какой больнице он лежит? — стараясь быть спокойной, чтобы не заикаться, ответила Юлька. — Он передал, что во второй, а у вас в городе сорок штук этих вторых. Попробуй поищи!

— Я нашла, — сухо отчеканила девчонка.

Она молча достала из сумки платье и ушла в ванную переодеваться, а Юльке сразу стало ужасно неуютно в этой чужой комнате. И надо же было ей сюда заехать! И зачем приглашать, зачем клянчить «приезжайте, приезжайте», если тут ему не так уж и одиноко?

Девчонка вернулась быстро, Юлька успела только найти выключатель и рукава халата, а за тапочками под диван слазить не успела.

Теперь, при ярком верхнем свете, можно было хорошо рассмотреть гостью. Она показалась Юльке уже не такой резкой и по-мальчишески грубоватой, какой казалась раньше, даже черты лица у нее стали мягче. В первую очередь следовало выяснить, кто она, почему так бесцеремонно ворвалась в квартиру и какое, собственно говоря, отношение имеет к Юлькиному деду.

— Ты его родственница, что ли?

Девчонка молча наклонила голову.

— Это очень дорогой инструмент, — промолвила Юлька, по-хозяйски кивнув на рояль и тем самым подчеркивая свое неоспоримое право распоряжаться дедовыми вещами. — Нельзя вот так швырять на него что попало.

— А, да, — кивнула головой девчонка и убрала сумку с рояля.

— А тебя как зовут?

— У меня трудное имя, — ответила девчонка таким издевательским тоном, словно ее имя действительно было недосягаемо для Юлькиного языка. Значит, все-таки Юлька себя выдала, и девчонка заметила, что она заикается.

— У нас в классе одну девчонку дразнят Фтататитой из какой-то пьесы, — сказала Юлька. — И ничего, справляемся. Ты тоже Ф-ф-тататита?

— Нет.

— А кто же?

— Я — Дюк.

— К-кто?

— Дюк.

— Может быть, Дюка? — попыталась уточнить Юлька.

— Дюк.

— Глупость одна, а не имя!

— Есть хочешь? — очень спокойно спросила девчонка.

— Не хочу!

Девчонка со странным именем по-хозяйски, словно жила в этой квартире тысячу лет, принесла откуда-то из прихожей простыни и подушку, швырнула их Юльке — «кто же спит на голом диване!». Потом она принесла раскладушку. Что такое? Для себя?.. Она собирается спать здесь, не спросив разрешения у Юльки? Кто же здесь хозяин — Юлька, родная и единственная внучка своего деда, или эта Дюка?..

— Ты что, была у моего деда? — сухо спросила Юлька, первый раз в жизни называя деда так подчеркнуто по-родственному — «мой».

— Была.

— Когда?

— Сейчас.

— Ночью?

— Ночью.

— П-почему ночью?

— Потому что была далеко от дома. Сегодня вернулась и узнала, что он в больнице.

— А где твой дом?

— Недалеко.

— А ты с кем живешь?

— А ты?

Удивительно все-таки, до чего нагло вела себя эта Дюк!

— Ну и как его здоровье? — спросила Юлька ледяным голосом.

— Все-таки ему семьдесят четыре, — помолчав, вместо ответа сказала Дюк таким тоном, словно это она, Юлька, была виновата в том, что ему уже семьдесят четыре!

— Значит, ничего?

— Есть хочешь?