Гюго - [72]
Все в их семье пишут. Шарль пишет романы, Огюст Вакери — стихи, юная Адель — дневники, а госпожа Гюго принялась за книгу о жизни своего мужа. Ведь она самый близкий свидетель его жизни. По утрам за завтраком она обычно расспрашивает его, он рассказывает ей о своем детстве, юности, и она сразу же делает заметки. Кроме того, она пользуется письмами, воспоминаниями близких и своими собственными. Эта работа займет у нее немало лет, она и не хочет слишком торопиться.
После завтрака Гюго отправляется на прогулку. К нему обычно присоединяется Жюльетта Друэ или сын Шарль с фотографическим аппаратом. В солнечные дни они делают снимки. И отец и сын увлекаются фотографией.
Виктор Гюго одет просто. Широкополая летняя шляпа надвинута на лоб, легкое пальто перекинуто через плечо. Они идут по дорогам-аллеям Джерси. Кругом фруктовые сады, огороды, каждый клочок земли заботливо возделан. Вот и Сент-Элье, главный город острова. Узкие улицы. Островерхие дома. Звучит ломаная французская речь вперемежку с английской — своеобразное местное наречие. Коренное население островов Ламаншского архипелага — бретонцы, но бретонцы англизированные. В городке есть своя знать, несколько десятков «благородных семейств» — местные блюстители нравов. Их явно шокирует образ жизни и внешний вид обитателей Марин-террас. Какие только слухи не ходят о поэте на этом гостеприимном острове! Рассказывают, что он пьяница, сумасшедший, что под рединготом он прячет горб. Женатый человек ходит на прогулки с посторонней дамой; в церкви не бывает, воскресных дней не соблюдает, дружит с какими-то подозрительными лохматыми ссыльными, а местной знати не наносит визитов.
«Для англичан я choking, excentric, improper[11], — пишет Гюго в дневнике. — Я завязываю галстук не по правилам. Я хожу бриться к цирюльнику на угол… это, по здешним воззрениям, пристало бы workman'у (рабочему) — то, что вызывает у англичан наибольшее презрение. Я нападаю на смертную казнь — это нереспектабельно; я говорю лорду мосье — это нечестиво, я не католик, не англиканец, не лютеранин, не кальвинист, не иудаист, не методист, не мормон[12]… следовательно, я атеист. К тому же француз, что омерзительно, республиканец, что гнусно, ссыльный, что отвратительно, побежденный, что позорно. И наконец — поэт, что увенчивает все это. В результате популярности мало».
Конечно, говоря об отношении к нему англичан, Гюго имеет в виду не обитателей рыбацких хижин — с ними он в дружбе! — а чванные семьи местной знати.
В Сент-Элье издается газета «Человек». Это орган ссыльных. Их на Джерси более трех сотен. И большинство живет в горькой нужде. Ни работы, ни перспектив в будущем. Гюго помогает им. Он организовал кассу взаимопомощи и внес туда гонорар, полученный за книгу «Наполеон Малый». Всеми силами старается поэт поддерживать в ссыльных бодрость и чувство единения. Но объединить их крайне трудно. Далеко не все они республиканцы, есть среди них и роялисты, и христианские социалисты, и последователи Прудона, и, что хуже всего, встречаются порой люди без всяких убеждений, ищейки и предатели, подкупленные Луи Бонапартом и маскирующиеся под изгнанников.
Гюго убедился в этом после истории с неким Юбером. Оборванный, голодный Юбер внушал всем жалость. Он бил себя в грудь, клялся в верности республике, поносил Луи Бонапарта. Ссыльные помогали ему, выделяя по семь франков в неделю из кассы взаимопомощи. И что же! Юбер оказался шпионом, подосланным французскими полицейскими властями.
Единодушия нет в рядах изгнанников. Два общества, организованные ссыльными Джерси — «Фратернель» и «Фратерните», — постоянно враждуют между собой. Гюго держится в стороне от этих распрей, но деятельно участвует в жизни ссыльных. Он выступает на торжественных собраниях в честь памятных дат, произносит речи на похоронах. Его выступления публикует газета «Человек», их перепечатывают потом в прессе многих стран Европы, но, конечно, не во Франции.
После провозглашения Луи Бонапарта императором Наполеоном III Гюго обратился с декларацией к народу Франции. От лица республиканцев он объявил узурпатора вне закона и призвал французских граждан, достойных носить это высокое звание, держать оружие наготове и ждать часа. «Час придет!»
«Проклинать тиранов — это значит благословлять народы, — говорил поэт на похоронах ссыльной Луизы Жюльен. — Будущее принадлежит народам!»
Белый домик на берегу моря иногда навещают гости из Франции. В сентябре 1853 года на Джерси приехала Дельфина Жирарден. Она похудела, поблекла, стала почти прозрачной: у нее рак желудка. Но Дельфина не любит говорить о болезнях, держится бодро и по-прежнему в курсе всех новостей. С особым оживлением рассказывает она о том звучании, которое имеет в Париже памфлет «Наполеон Малый». Запрещенную книгу передают тайком из рук в руки. Многие провозившие ее контрабандой через границу пострадали. Власти неистовствуют, но книга живет и делает свое дело.
Рассказывает гостья и о жизни парижских салонов. Там теперь новое увлечение — стучащие столики, разговоры с «духами». Гюго смеется. Но Дельфина настаивает на том, чтобы устроить «сеанс» столоверчения в Марин-террас. Некоторое время семья поэта занимается по вечерам этой игрой. Столик выстукивает имена философов, библейских персонажей, афоризмы, стихи, и удивительно: все призраки и «духи»— даже валаамская ослица! — прекрасно изъясняются по-французски и говорят афоризмами и стихами, которые звучат совершенно в манере Гюго. А когда он не принимает участия в сеансах, «духи» умолкают. Эта особенность «духов» поражает мадемуазель Дэдэ. Игра, тешившая фантазию поэта, прекратилась после того, как госпожа Гюго резонно заявила, что подобные сеансы вредны для нервов их дочери.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.