Гюго - [59]

Для Гюго «Созерцания» представлялись итоговым сборником, квинтэссенцией его поэтического творчества. В нём он хотел передать «все впечатления, все воспоминания, всю действительность, все неясные призраки, радостные или мрачные, которые находятся в нашем сознании, вернувшиеся и вспомненные — проблеск за проблеском, вздох за вздохом, и смешавшиеся в одно тёмное облако. Человеческое существование выходит из загадки колыбели и завершается в загадке гроба. Это дух, который идёт от вспышки света к другой, оставляя за собой молодость, любовь, иллюзии, битву, отчаяние, и который останавливается потерянный “у границы бесконечного”. Это то, что начинается с улыбки, продолжается с рыданием и завершается под трубные звуки бездны. Тут описана судьба человеческая день за днём».

Первая часть, посвящённая лучшим воспоминаниям, состоит из трёх книг — «Утро», «Душа в цвету» и «Битвы и мечты». Вторая, мрачная и философическая, делится на следующие три книги — «Рапса теге» («Моё сокровенное»), «В пути» и «К границам бесконечного». Гюго показал себя мастером композиции, исключительно продуманно скомпоновав сборник, расположив внутри него стихотворения соответственно их содержанию, для чего порой потребовалось изменить даты их написания (самые первые из них были написаны не ранее чем в 1834-м). Уже по названиям книг можно понять, о чём они. «Душа в цвету» посвящена любовной лирике, «Раиса тезе» — стихотворения, написанные на смерть дочери, «К границам бесконечного» — религиозно-философский цикл.

158 стихотворений «Созерцаний» представляют собой энциклопедию французской поэзии, самую значительную антологию одного автора. Андре Моруа, написавший о Викторе Гюго лучшую книгу за всё время, прошедшее с 1885 года, уподоблял стихотворения «Созерцаний» музыке Бетховена, поскольку они могут «поднять нас к высоким мыслям и чувствам, повторяющимся переливами дивных аккордов». Моруа считал, что в «Созерцаниях» содержатся самые лучшие французские стихи из всех написанных когда-либо.

Стоит заметить, что «Созерцания» вышли в 1856 году — на год раньше «Цветов зла» Шарля Бодлера. То есть в то время, когда романтизм казался уже бесповоротно откинутым направлением, уже сменяющимся и реализмом, и символизмом, и авангардизмом (декадансом) всякого рода, представителем которого и выступал Бодлер. Гюго в этой схеме не оставалось места в литературе. Но именно тогда, когда романтики уже замолчали, он и произнёс во весь голос свои самые сильные стихи, и создал свою самую знаменитую прозу. Этот факт говорит о том, что любые определения, любые попытки приписать писателя к тому или иному направлению — всего лишь условность, натяжка. Гюго по большому счёту не являлся «романтиком», он просто был великим французским поэтом. «Созерцаниями» и впоследствии «Легендой веков» он хронологически вышел за пределы романтизма и развивался сам по себе, вне связи с текущими тенденциями.

Для русской поэзии того времени было нетипично представлять эволюцию поэта по сборникам, это стало традицией значительно позже, на рубеже XIX—XX веков. Трудно провести параллель между стихами Гюго периода изгнания и современными ему русскими поэтами. Представим себе — что могли бы написать в зрелые годы Пушкин и Лермонтов, не погибни они на дуэлях? Какое место в литературной жизни России 1850—1860-х они занимали бы?

Великих поэтов можно разделить на две категории. К первой относятся те, кто в молодости высказывает основное, а после либо повторяется и пишет всё хуже, либо замолкает. Это случай Вильяма Вордсворта, Мицкевича, Ламартина. Другие пишут всю жизнь одинаково хорошо, либо развиваясь, либо оставаясь в рамках раз и навсегда избранного жанра. Это случай Гюго, Фета, Тютчева, Гёте.

К самым известным стихотворениям сборника относятся «Лиз» — воспоминание о детской влюблённости, «Она была боса и с распущенными волосами» — современная идиллия, «Приди! — Невидимая флейта» — страстные и одновременно глубокие любовные стихи, «Однажды вечером, когда я смотрел на небо» — воспоминания о разговоре с возлюбленной, «Завтра, на заре» — наверное, самое узнаваемое стихотворение Гюго, обращённое к памяти дочери. Стихи в античном духе («Эклога») соседствуют с незатейливой современной «Песенкой», блестящие описания природы («Поэт ушёл в поля») с рассказом о весёлом маскараде («Праздник у Терезы»), Но кроме чистой лирики в «Созерцаниях» присутствуют и стихотворения о литературной борьбе — «Ответ на обвинения» и «По поводу Горация», о социальной несправедливости — «Нищий», «Melancholia». Чистой политики в «Созерцаниях» нет — условие их издания в Париже.

Быть может, самым важным для Гюго был заключительный раздел сборника, в который вошли его протяжённые религиозные поэмы — «Что сказали уста мрака», «Чародеи», к ним также можно отнести поэму «Magnitude parvi» («Величие малого») из третьей книги. Гюго в них попытался разъяснить своё понимание мироздания и связи между Богом и человеком. Эти туманные и многозначительные поэмы напоминают своим аллегоризмом вторую часть «Фауста» Гёте. В «Устах» содержится строка, часто цитируемая при упоминании Гюго, — «Ужасное чёрное солнце, из которого исходит ночь». Надо сказать, что то место поэмы, где приводится образ мрачного солнца, вызывает в памяти эпизод из великой поэмы Гёте, в котором Фауст спускается в обитель Праматерей.