Гюго - [41]

У немцев последовали «Стража на Рейне» Макса Шнекенбургера (тоже поэт-любитель из торговцев), ставшая не просто популярнейшей патриотической песней, но и неофициальным гимном страны. И официальный гимн — «Германия, Германия превыше всего» Гофмана фон Фаллерслебена также был написан по свежим следам кризиса, в 1841 году. Можно сказать, что в поэтическом состязании немцы обошли французов, создав больше «хитов», говоря современным языком, хотя и задействовали второстепенные таланты. Как писал Гейне, «Тьер привёл наше Отечество в движение, пробудил в Германии политическую жизнь и вновь поставил нас как народ на ноги».

Помимо злободневного политического аспекта, книга Гюго о Рейне имела и давнюю литературную традицию. Реке посвящали свои стихи многие поэты. О прекрасной Лорелее писали и Клеменс Брентано, и Генрих Гейне. С Рейном были связаны легенды о Нибелунгах. И это поэт тоже держал в памяти при написании «Рейна».

Книга представляет собой собрание путевых заметок — описаний городов, чудес природы, таких как водопад на Рейне, пейзажей, набросков примечательных сценок, порой юмористических. Перед нами проходят города Германии — Ахен, Кёльн, Майнц, Франкфурт-на-Майне, Мангейм, Гейдельберг; Швейцарии — Базель, Цюрих, Лозанна; по пути из Парижа описываются французские города. Гюго знакомит читателей с историей тех или иных местечек, вводит в книгу древние сказания (одному из них посвящена целая глава «Легенда о прекрасном Пекопене и красавице Больдур»). Надо заметить, что в те времена путешествия были трудны и недёшевы, книг и газет выходило немного, и потому «Рейн» замысливался как детальное описание региона Рейна, прочитав которое читатель получил бы о нём полное представление.

Книга получилась шедевром французской прозы благодаря своим точным рельефным описаниям. Гюго умел не только быть романтиком, но и детальнейшим реалистом. Из сочетания двух этих качеств и родился «Рейн», книга одновременно романтическая и реалистичная. Недаром и сегодня туристические справочники цитируют описания Гюго тех или иных немецких городов, например Бахраха. Гектор Берлиоз вскоре после выхода книги писал, обращаясь к своему другу и желая рассказать о Рейне: «Я знаю, что мои преувеличенные восторги будут всего лишь прозаическими преуменьшениями, и к тому же мне хочется верить, что вы уже читали и перечитали прекрасную книгу Виктора Гюго».

Он мечтал примирить Францию и Германию и потому, несмотря на свою наивную веру в исконные права первой на левый берег, проповедовал в книге искреннюю любовь к немецкой культуре, которую, впрочем, знал недостаточно, не владея немецким, а переводов в то время выходило мало. Любопытно, что, рассказывая о пребывании во Франкфурте, он ни разу не упомянул, что это родной город Гёте. Возможно, в этом отразилось его соперничество с германским гигантом, которого он не признавал подлинным гением. Интерес Гюго к немецким древностям и природе в чём-то предвосхищал появление тетралогии «Кольцо Нибелунга» Рихарда Вагнера, которое начнёт появляться на сцене с 1850-х годов и завершится в 1870-е — ещё при жизни Гюго, пережившего композитора. Впрочем, как к любому музыкальному явлению, поэт будет к нему равнодушен.

Дружба с герцогом Орлеанским не продлилась долго. 13 июля 1842 года наследник поехал в Нейи-сюр-Сен к семье, но лошади его коляски понесли, он попытался выпрыгнуть, но неудачно. Принц выпал из повозки, ударившись головой о булыжники мостовой, и скончался. Трагическая смерть 32-летнего наследника потрясла Францию. Мюссе, учившийся с ним вместе в колледже и друживший долгие годы, написал на смерть герцога Орлеанского большое стихотворение, в котором имеется строка — «час, который изменил столетие». Разумеется, это преувеличение, но она отражает чувство катастрофы, которое тогда царило во Франции. Его разделял и Гюго. Ровно через неделю он посетил место гибели принца и подробно его описал в «Виденном». А ещё через четыре месяца он занёс в эту же книгу приснившийся ему странный сон, в котором фигурировал покойный. (Гюго вообще придавал большое значение снам, записывал наиболее примечательные из них, а порой в полудрёме сочинял стихи).

Гибель герцога Орлеанского не приостановила восхождения Гюго по общественной лестнице. Ему не хотелось подниматься по ней через публичную политику, подобно Ламартину (избираться могли лица, платившие 500 франков налога, а голосовать — платившие 200 франков; всего избирательное право имели 188 тысяч человек из 30 миллионов населения), предпочитая кооптацию во власть королевским указом. Теперь он, уже академик, предпочитал уже напрямую общаться с королём, что позволяли и его статус, и его известность. Королевским ордонансом от 13 апреля 1845 года виконт Виктор Мари Гюго был наконец возведён в пэры и занял своё место в верхней палате.

Луи Филипп, с которым Гюго познакомился поближе и разговоры с которым с блеском описал, имел несчастливое царствование. Сын погиб, оставив двух малолетних сыновей-наследников, о судьбе которых король переживал. На жизнь монарха покушались девять раз, и это не считая раскрытых заговоров и восстаний республиканцев и роялистов (сторонников свергнутых Бурбонов). Гюго, как члену палаты пэров, довелось участвовать в судах над покушавшимися — некими Пьером Леконтом, бывшим лесничим, которому поэт тщетно пытался спасти жизнь, и Жозефом Анри, ремесленником-металлистом.