Гвоздь программы - [18]

— Извини, — пробормотала я.

— За что? — сделал он удивленные глаза.

— За Ларчика.

— Саша, милая. Ты же не назвала меня Ларьком. А Ларчик — довольно мило звучит. Можешь называть меня так и дальше.

— В ответ на этакую любезность позволяю тебе именовать меня Морковкой.

— Как? — переспросил он.

— Морковкой, — повторила я, окончательно окрасившись в багровый цвет.

Он окинул меня долгим взглядом и вдруг начал смеяться. Конечно, уныло подумала я, если учесть, что я вся сейчас такого красного цвета, то «Морковка» подходит мне как нельзя лучше.

— Хорошее название. «ЛМ». Ларек и Морковка. Детективное агентство.

Да уж, согласилась я. Ничего себе детективы…

— Если честно, мне не очень нравится, когда меня зовут Морковкой посторонние люди, — пробурчала я. — Это позволительно лишь для избранного круга близких мне лиц.

— Так я тоже не в восторге, когда меня именуют Ларьком, — хмыкнул он.

— Тогда зачем нам обнародовать наши подпольные клички? — поинтересовалась я.

— А мы и не будем, — пообещал он. — Пусть голову ломают, почему мы «ЛМ». Может, мы очень любим эти сигареты.

— Я люблю «Монте-Карло», — сообщила я. — А я вообще не курю, но это неважно. Так давай вернемся к Тарантулу. Выяснить мне удалось пока не много. Тарантулу сорок два года. У него медицинское образование. До тридцати лет он подвизался в качестве анестезиолога в одной из местных больниц. Потом он уволился и уехал в столицу, якобы учиться во ВГИКе.

— Ого, — присвистнула я. — Какие перепады давления…

— Если ты думаешь, что ему захотелось стать режиссером или актером, то заблуждаешься. Он решил стать кинооператором.

— Ужас какой, — протянула я.

— Во ВГИКе он провел четыре года, потом оказался в рок-лаборатории. Как раз вошли в моду рок-клубы, и он оказался на гребне популярности. Затем он поскандалил с прежним составом группы, в которой пел, и быстренько организовал свою. Кстати, его мать руководила тогда отделом культуры в горкоме… Надо поговорить с ней, она живет в Тарасове. Есть еще его первая жена. Ирина Тропинина.

— С ней уже договорилась встретиться я.

Он посмотрел на меня немного удивленно.

— Ты?

— Я ее неплохо знаю.

— Ладно, — согласился он. — Помимо этого у Тарантула, оказывается, были неприятности с милицией. Собственно, именно оттуда я и почерпнул всю информацию. Относятся к нему очень настороженно. Но впрямую мне ничего не сказали — просто был под подозрением по поводу некоторых несчастных случаев. Бывший следователь, который вел те дела, до сих пор думает, что несчастными эти случаи не были. Тарантул показался ему немного сдвинутым на собственном «эго». Он бы рекомендовал ему пройти лечение в психдиспансере. Но у Тарантула всю жизнь были крутые покровители.

Так вот, когда этот следователь по имени Игорь узнал, что Тарантула пытались убить, он выдал фразу: «Ничего удивительного». И сказал мне, что по меньшей мере пять человек могли это сделать, и он даже не стал бы их задерживать. Думаю, с Игорем нам придется поговорить еще раз. Он сказал, что не откроет мне все карты по одной простой причине — ему куда более симпатичны эти люди, чем Тарантул. Так что, моя девочка, придется тебе с ним поговорить. Может быть, с тобой он будет более откровенен.

Он протянул мне листок бумаги с координатами Игоря Артемова.

— Подожди, — подняла я на него глаза. — С чего это на него нападет такая откровенность при виде меня?

— Потому что, Саша, ты обаятельная. И на тебе нет того ментовского налета, от которого трудно избавиться мне — я ведь в прокуратуре проработал долго. Игорь ушел из милиции, личность весьма загадочная и интересная. Так что дерзай.

Я сдержалась, хотя мне очень хотелось заорать от восторга, как малолетке. Потому что мне доверяли и моя работа начиналась. Правда, хотя умом я понимала, что Ларчик просто выбирает для меня наиболее, по его мнению, безопасные места, я все-таки тешила свое самолюбие мыслями о собственной полезности.

* * *

Через двадцать минут я уже подходила к высокому дому, в котором жила Ирка Тропинина. Предвкушая встречу, я была вынуждена признать, что в данный момент использую служебное положение на всю катушку, совмещая весьма успешно приятное с полезным. Ирку я очень любила — общаться с ней было приятно, не надо было напяливать маску. Ирка была из той же породы, что и я. Тем более странным мне казалось присутствие в ее жизни этого монстра, о котором, кстати, сама Ирка предпочитала до последнего времени скромно умалчивать.

Ирка открыла мне дверь — все такая же худенькая, высокая, с бледным, но таким прелестным личиком, с густыми, пепельными волосами, собранными сзади в пучок.

— Привет, принцесса! — улыбнулась она.

Ирка была старше меня лет на пять и позволяла иногда некоторую снисходительность тона, которая выглядела у нее так естественно, что мне и в голову не приходило обижаться.

— Ты подросла и похорошела, — сказала я довольно дерзко. Ирка рассмеялась и пробормотала:

— А ты все такая же.

Мы прошли в ее комнату-мастерскую. Она была такая маленькая и так заставлена работами Ирки, что было странно, как мы обе там помещаемся.

— Кофе? — поинтересовалась Ирка. Я кивнула.

Прямо на меня смотрело лицо, нарисованное тонкими линиями пера. Грустно опущенные уголки губ заставляли всмотреться в глаза. Там плескалось море боли. Неужели у Ирки бывают такие состояния? Мне она всю жизнь казалась человеком очень спокойным и радостным.