Гвианские робинзоны - [201]

Зрелище предстало глазам самое живописное. Черные и краснокожие рабочие в своих калимбе орудовали кирками, лопатами, мотыгами, подрубали корни деревьев, шлепали по жидкой грязи, пели или болтали без умолку, их блестящие мускулистые тела были покрыты потом, словно кувшины алькарразас[434].

Sluice, или рудопромывочный желоб, служил в Гвиане главным инструментом для намывания золота. Он представлял собой систему деревянных коробов длиной по четыре метра, так называемых dalles, похожих на огромные гробы без крышек, открытые с обоих концов. Высота стенок у этих коробов — от тридцати восьми до сорока сантиметров, расстояние между стенками — тридцать восемь сантиметров с одного конца, сорок два — с другого. Эта разница в размерах необходима, чтобы вставлять короба один в другой. Так они превращаются в длинный и открытый деревянный канал.

— Вот перед вами рудопромывочный желоб средней величины, — рассказывал Дю Валлон инженеру и его сыновьям. — Он состоит из двенадцати коробов, общая длина достигает сорока метров. Здесь заняты двадцать мужчин и женщин. Восемь человек только на расчистке. Убрав последние остатки растений, они лопатами и мотыгами снимают верхний слой земли, чтобы добраться до золотоносной породы. В этом их цель. Они в буквальном смысле слова расчищают почву для восьми землекопов, которых вы видите на дне этих ям. Сильными ударами кирки они долбят сероватый слой, который кажется таким твердым. Раздолбив его, рабочие перебрасывают породу лопатами в ближайший короб, который расположен над их головами.

— Так это и есть золотоносный слой? — спросила мисс Люси у мадам Робен.

— Ну да, мадемуазель, — вместо женщины ответил директор. — Это раздробленный кварц, остатки рудных жил. Частицы его самых разных размеров — одни с булавочную головку, а другие — с человеческую голову.

— И золото находится в свободном виде между этими частицами?..

— Они сами содержат его в себе в гораздо большем количестве. Если бы нам удалось размолоть все это до состояния мельчайшего песка, то выход продукции у нас удесятерился бы. Но нынешнее положение золотодобывающей промышленности в Гвиане таково, что приходится довольствоваться сбором золота, которое отделилось от кварца. И поступления металла пока еще очень скромные.

— А этот слой кварца очень большой?

— Относительно крупный… Местами его глубина достигает полутора метров, а кое-где — всего лишь сантиметров десяти… Что же касается площади залегания, то она тянется полосами от десяти до двадцати метров шириной с каждой стороны реки. Вот в этом месте слой великолепен, смотрите, как лихо трудятся наши бравые землекопы… На этом агрегате работают еще четыре женщины, которые целыми днями сидят на корточках в коробах, удаляя оттуда крупные камни, мешающие прохождению гравия. Есть четыре волочильщика песка. Они находятся в нижней части желоба, там, где оканчивается последний короб, вооружены изогнутыми мотыгами с длинными ручками и заняты удалением промытой земли, которую сбрасывают по обе стороны лотка. В общем, всего в процессе занято шестнадцать мужчин и четыре женщины.

— Рудопромывочный желоб должен быть очень прочным, — дополнил Анри, — чтобы он мог выдержать немалый вес гравия, а также женщин, выбирающих камни. Первые короба находятся на высоте более двух метров, считая со дна ямы, где роют землекопы, и падение может быть опасным, если желоб с его наклоном в пять сантиметров на каждом метре вдруг обрушится…

— Не пугайте понапрасну дам, — успокоил директор. — Вот глядите — каждый из коробов покоится на двух боковых распорках, а те укреплены на крюках из кованого железа. Крюки держатся на сваях из дерева мутуши, вкопанных в почву больше, чем на метр. А вы знаете их прочность, они соперничают с самим железом!

Раззадоренные присутствием европейцев, горняки налегали на кирки, с яростью обрушиваясь на породу, и одновременно распевали во всю глотку с неистовым пылом. Двое землекопов атлетического сложения, раздолбив изрядный кусок пласта, отбросили свои инструменты и вооружились лопатами, которые тут прозвали «каторжанскими». Длина их ручек составляла не менее двух с половиной метров. Со дна ямы землекопы с неподражаемой ловкостью выбрасывали полные лопаты гравия, попадая прямо на середину лотка, по которому струилась проточная вода. Эта удивительная точность и слаженная быстрота движения казались подлинным чудом. Одно удовольствие было наблюдать за этими силачами. Огромные лопаты пушинками летали в могучих руках, от непрерывных и ритмичных бросков молочно-белая вода в желобе вскипала фонтанчиками брызг. При этом землекопы еще успевали издавать зычные фиоритуры[435]. Своими орудиями они совершали настоящие фехтовальные выпады, и железо, описав в воздухе полуокружность, вонзалось в землю точно у босых ног.

Каждый бросок лопаты, отправляемый в желоб, ритмически сочетался с музыкальной фразой, которая повторялась без конца.

— Сами ке волоо! — вопил один из богатырей, и орудие труда взмывало вверх.

— Мун ла-о, бон-бон! — рычал в свою очередь второй, отправляя в желоб порцию породы.

— Сами ке волоо! — заводил первый.