Гвианские робинзоны - [176]

— В чересчур любопытного муравьеда. Он заглядывал в ту хижину, смотрел на койки… Я подумал, что это нехорошо, это не бонбон… И я поймал таманду на мушку.

— Муравьед!.. В такое время, и в таком месте! Да это просто невероятно!

— Муше, вы не знаете, а я видел человека, возле того дерева, да…

— Ты видел человека?

— Да, муше. Я думал, что это таманду, но это не он.

— И мне кажется… Уверен, что твой муравьед совсем не то…

Самая элементарная осторожность повелевала робинзонам не шевелиться и ни за что не покидать хижины. Так они и поступили, и каждый попытался вновь обрести на своем ложе столь резко прерванный сон. Напрасные усилия. Никто и глаз не сомкнул до той самой минуты, когда нежное воркование токкро возвестило, что солнце наконец прогоняет мрак.

Самые высокие макушки деревьев окрашивались в фиолетовые тона, и густая тьма начинала проясняться. Индейская собака заворчала, но тут же стала вилять хвостом.

— Ну как! — воскликнул радостный голос. — Вам тоже сегодня досталось на орехи!

Анри появился так внезапно и так незаметно, что один лишь Матао учуял его приход. Мадам Робен кинулась в объятия сына, который нежно прижал ее к груди.

— Ты не ранен, дитя мое?

— Нет, мама, успокойся! И наши компаньоны живы-здоровы. Вы же слышали мой сигнал?

— Да, мой друг, — ответил инженер. — Но что там у вас приключилось?..

— Ей-богу, решительно не могу разобраться! Я прилег возле месье Дю Валлона и спокойно отдыхал. Обычно при таких обстоятельствах я дремлю одним глазом… Неожиданно и очень громко залаял бернаш, вы должны были его слышать. Я почувствовал, что лодка плывет по течению. Сразу же отмотал в воду канат с железной скобой, которая служит у нас вместо якоря. Крюк зацепился за грунт, и лодка тут же остановилась. Тем временем Никола, очнувшись от сна, заметил какую-то черную тень на воде, скользившую за лодкой. По контуру он принял ее за каймана, выстрелил в него, и земноводное исчезло. Между нами говоря, в этого каймана я не очень-то верю. Скорее всего наше крепление к дереву он перегрыз не зубами, а хорошо отточенным мачете.

— Ты думаешь, что это человек?

— Не сомневаюсь. И наш песик уже сослужил нам хорошую службу!

— Сдается мне, Ломи, что муравьед принадлежит к тому же семейству, что и кайман твоего компе.

Анри взглянул на отца с любопытством:

— Что за муравьед? А вы-то стрельбу открыли по какой мишени?

— Вот я и говорю, что муравьед явился Ломи, как твой кайман — Никола. И если наш друг стрелял со своей обычной снайперской точностью, то муравьед убрался с хорошим куском свинца под шкурой.

— Скоро мы это выясним. Матао нас поведет. — Анри слегка потрепал собаку по холке, приговаривая: — Ищи, Матао, ищи… человека!

Умное животное втянуло носом влажные испарения земли и, не издав ни единого звука, шагом двинулось к хижине, где еще дымилось несколько головешек. Робинзоны обнаружили на почве большое расплывшееся пятно крови и множество мелких красных пятен, направление которых, вполне понятно, совпадало с движением раненого животного. Анри углубился в лес и уже через какие-нибудь четверть часа появился вновь, неся великолепную шкуру муравьеда, выделанную на индейский манер. От этой кожи, запятнанной красным, как и земля, исходил слабый запах свежепролитой крови.

— Держи, Ломи, — сказал юноша другу, — шкура твоя. Там еще под хвостом торчит маленький обломок гибкого бамбука, с его помощью хвост шевелился. Человек, носивший эту шкуру нынешней ночью, насколько я могу судить, сильно ранен в плечо. Если он не мертв, то дела его весьма плохи, так как я нашел следы тех, кто его уносил. Друзья мои, мы еще дешево отделались!

Минут через десять солнце уже сияло вовсю. Волны света струились по деревьям, от них ярко искрилось вдалеке огромное полотно воды.

— Тревога! — прозвучал громкий голос Никола. — Тревога! Лодка на реке!

Робинзоны бросились к берегу. И действительно, метрах в трехстах они увидели большую парусную лодку, медленно плывшую вниз по течению. Рослый индеец, ничуть не скрываясь, управлял шкотом[402] паруса. Другой мужчина — белый или только одетый по-европейски — сидел у штурвала.

Паровая машина робинзонов остыла со вчерашнего дня. Анри и Эдмон вооружились веслами и в сопровождении Шарля и Никола бросились вдогонку за утренними путешественниками.

— Дети мои, будьте осторожны! — напутствовал их Робен перед отплытием.

Шарль показал ему небольшой автоматический карабин.

— Там шесть патронов. Это мой пулемет. А вот и броня, — добавил он, поднимая с носовой части легкого суденышка пластину листового железа, служившую передним сиденьем. Юноша изогнул ее дугообразно и укрепил меж бортовых опор в виде щитка.

— Теперь пули нам не страшны! Дружно за весла! Вперед!

Робинзоны довольно скоро поравнялись со второй лодкой, хозяин которой, казалось, никуда особенно и не спешил, спокойно совершая водную прогулку.

— Стой! — крикнул ему Анри, когда голос его уже мог быть услышан. — Стой!

Краснокожий не выпустил из рук шкота и даже не повернул головы.

— Этому парню придется сейчас познакомиться с моими кулаками, — разгневался старший из робинзонов, который не отличался терпеливостью. — Ведь это — одна из лодок Гонде, не правда ли, Шарль?