Гувернантка - [8]

— Чем могу служить? — с учтивой готовностью сорваться с места поинтересовался продавец за мореным дубовым прилавком.

— Цизека Ивана Францевича пригласите пожалуйста, — попросил Шумилов.

Интерес в глазах продавца моментально угас; поскольку клиент не собирался совершать покупку, на чаевые ему рассчитывать не приходилось.

— Сей момент… Как прикажете доложить? — поскольку Шумилов был не в форменной шинели, а в обычном коротком пальто, продавец не мог видеть его мундира.

— Шумилов. Просто Шумилов.

— Он Вас действительно знает? — вальяжно поинтересовался продавец, вовсе не спешивший покинуть свое место за прилавком.

— Разумеется, я недавно актировал труп из сундука в его доме. Вам следует поспешить, если Вы не хотите остаться без работы.

Продавца как ветром сдуло. Буквально через минуту в торговый зал выскочил провизор с резиновом фартуке и старом застиранном халате с разноцветными потеками. Его простоватый вид не мог обмануть Шумилова: Цизек, номинально числившийся старшим провизором, был весьма богатым человеком и фактически владел этой аптекой. Кроме того, он владел большим доходным домом на Тележной улице. Немецкая рачительность и педантичность не позволяла этому трудяге довольствоваться сытой жизнью рантье, поэтому он не переставал собственноручно готовить рвотные порошки и капли для глаз.

— Ал-лексей Ивановитч, так приятно Вас видэть, — с присущим остзейским немцам акцентом заговорил он, — фот Вы и вспомнили про Ивана Францевитча! Прошу Вас в мой апартамэнт на чашэтчку кофэю.

— Простите, Иван Францевичя не сейчас. В следующий раз всенепременнейше. А сейчас у меня вопрос.

— Всё чем могу… В любое время, Ал-лексей Ивановитч, для Вас…

— Хотелось бы узнать, Иван Францевич, в состав каких лекарств входит морфий и какие болезни ими лечат?

— Разрешит-те поинтересоват-ться — а для какой надобности Вам это знат? На больного вы не похожи… — Цизек улыбнулся, давая понять, что шутит, — Уж извинит-те меня за любопытство…

— Больной краснухой умер от отравления морфием, — улыбнулся Шумилов. — Обычное дело, знаете ли.

— Да-да, шутка, понимаю, — провизор, видимо, не воспринял слова Шумилова всерьез, — Краснуха не лечится морфин-содержащими препаратами. Я считаю — поверьте, настоясчий провизор всегда хороший доктор! — морфий — это лекарство будущего века. Это прекрасное обезболивающее средство, причем он снимает боль любого характера — от ранений, ожогов, опухолей. Пушкин с т-тяжелейшей раной потчки получал морфий и оставался в сознании, мог разговаривать. В небольших концентрациях морфий действует как прекрасное успокаиваюсчее средство. Им лечится бессоница, головные болии, истерия. Он имеет оч-чень много специфичэских областей прим-менения: глазные капли, напримэр, специфичэские женские боли… Ну, и еще это сильный яд, если доза превышена. Впротчем, последнее относится к любому лекарству.

— Как, все-таки, насчет краснухи. Её лечат препаратами, содержащими морфий?

— Нет-нет. Ни в коем случае. Анамнез краснухи не требует назначения никаких морфин-содержащих лекарств.

— С этим понятно. Скажите, Иван Францевич, а три аптечных грана чистого морфия — это много? Можно ли умереть от такой дозы? Можно ли принять такую дозу морфия в составе обычного лекарства?

— От трех гранов чистого морфия умрет человек любой комплекции, возраста и здорофья. Безусловно смертельная доза составляэт две сотых грам-м-ма при единовременном приеме и пять сотых грамма при приеме на протяжэнии суток. Врачэбные назначения делаются таким образом, чтобы суточная норма, полутчаэмая пациэнтом, ни в коем слутчае не была смертельной. Даже если пациэнт ошибётся с дозировкой и примет лекарства больше, чем следует — он не умрет. Имеет значение то, как морфий попадет в организм: самый эффективный способ введения — путем инъекции внутривенно. Собственно, шприц был придуман двадцать лет назад именно для инъекций морфия.

— Не знал этого, — признался Шумилов.

— Это было модное увлетчение того времени. Тогда есче не знали, что морфин угнетает дыхание; человек уснет и во сне перестает дышать. Можно сказать — это легкая смерть, насколько вообсче можно говорить о лёгкости в этом вопросе.

— Спасибо, Иван Францевич, вы мне очень помогли.

Шумилов раскланялся с любезным провизором и отправился на службу. У самого подъезда здания окружной прокуратуры он столкнулся с Шидловским, что уже само по себе было плохо — шеф не любил, когда подчиненные приходили одновременно с ним. Но еще хуже было то, что Вадим Николаевич не ответил на приветствие, а лишь кратко буркнул: «Зайди ко мне в кабинет». Шумилов достаточно изучил повадки начальника, чтобы понять, что тот пребывает в самом мрачном расположении духа.

— Ты мне не сказал, кем является отец того молодого человека, по факту отравления которого я вчера возбудил дело, — зашипел негодующе Шидловский, едва затворив дверь кабинета, — Ты не потрудился даже узнать это у доктора…, — он запнулся.

— … Николаевского, — подсказал Шумилов, — Но я это узнал. Отец покойного полковник.

— Да, полковник, — воскликнул помощник прокурора, — корпуса жандармов! И я узнаю об этом совершенно случайно! И совсем не от тебя! Хотя, именно тебе надлежало узнать об этом первым.