Гувернантка - [7]

— Мне понадобится Ваше заключение, — сказал Шумилов заведующему лабораторией.

— Разумеется, я его Вам предоставлю.

— Я бы хотел кое-что уточнить, — Шумилов задумался на секунду, формулируя мысль, — Вы уверены в прижизненном попадании морфия в организм? Другими словами, Вы не допускаете, что раствор морфия был влит в емкости с органами после аутопсии?

— С какой целью? — в свою очередь спросил Загоруйко.

— Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.

— Понимаю, куда вы клоните, — Загоруйко на минуту задумался, — Вы что же, сомневаетесь, в честности Николаевского?

— Павел Николаевич, Вы же сами судебный медик и знаете порядок назначения и проведения патологоанатомического и судебно-химического исследований. То, что сделал Николаевский…

— Да-да, понимаю. Он нарушил предписанные инструкцией Медицинского комитета правила и сам привез органы на экспертизу. Но для чего ему вливать морфий? Из-за каких-то корыстных соображений? Чушь, не может быть! Это честнейший человек! — Загоруйко энергично встряхнул плешивой головой, и это движение придало ему упрямый вид. — Никогда в это не поверю! Есть такое понятие — врачебная этика. И для Николаевского это не пустой звук. Поверьте мне, я знаю Николая Ильича, и отдаю себе отчет в том, что говорю.

Профессор Штейфер молчал. Он, похоже, уже ни в ком и ни в чем не был уверен.

— Хорошо, не стану настаивать на своих словах, — согласился Шумилов, — в конце-концов, это всего лишь допущение, которое следует иметь в виду. Ответьте, пожалуйста, на другой вопрос: химический анализ вещества печени позволит выявить отравление морфием?

— Позволит. Печень — это фильтр крови. Если морфий поступил в кровь, он обязательно оставит след в печени.

— Завтра Вы получите для исследования человеческую печень. Я бы попросил Вас проверить её на содержание морфия.

На том они и разошлись. Шумилов забрал заключение химической экспертизы и отправился обратно в прокуратуру. Там он успел обо всем доложить Шидловскому, который в свою очередь успел до конца дня выписать постановление о возбуждении уголовного дела (канцелярия Санкт-Петербургской окружной прокуратуры тут же зарегистрировала его). С копией постановления Шумилов отправился в Адмиралтейскую полицейскую часть, где забрал саквояж с судком, украденный у Николаевского, и отвёз его обратно в прокуратуру.

Уже наступил вечер, но в преддверие белых ночей было еще очень светло, только вот стало уже по-ночному холодно и неуютно. Прохожих почти не было, по небу неслись рваные облака, ветер заставлял поднять воротник и спрятать руки поглубже в рукава пальто. Путь на извозчике не был слишком длинным и его как раз хватило на то, чтобы обдумать ситуацию. Получалось, что подозрения доктора относительно неестественной причины смерти Николая Прознанского оправдались. Интересно было, чем питались таковые, ведь недаром же Николаевский не дал разрешение на погребение без вскрытия и всемерно, даже нарушая правила, способствовал скорейшей экспертизе. Скорее всего, доктор во время своего посещения прокуратуры рассказал далеко не все, что знал, сомнений в этом Шумилов теперь почти не испытывал. С другой стороны, подозрений в адрес Николаевского тоже особых не было; настоящие злоумышленники никогда бы не стали вести себя так, как доктор. Шумилов почти не сомневался, что доктор Николаевский честный человек лишь волею случая ставший жертвой воровства и не очень ловко вышедший из этой ситуации. «Надо составить план действий и завтра с утра согласовать его с Шидловским», — решил Алексей Иванович, подводя итог своим размышлениям.

В своем кабинете он, не раздеваясь, присел к столу и набросал на листе писчей бумаги: «План розыскных мероприятий, отработка версий. 1. Отравление по неосторожности. Возможно, яд принял (или ему дали) по ошибке. Узнать, как и чем лечили, где готовились лекарства. Кем готовились. NB: Есть ли в доме морфий? 2. Самоубийство. Что был за человек? Характер, круг общения. Любовные драмы. Вредные привычки. Хронические заболевания. Долги. Шантаж (доведение до самоубийства). 3. Убийство. Узнать всё об окружении. Кому и чем мог мешать? Кому была выгодна его смерть?» Шумилов застыл над листком со своими записями и уставился невидящими глазами в неподвижную точку прямо перед собой. Дальнейшая детализация плана, очевидно, была сейчас просто не нужна: надо было сначала познакомиться с семьей покойного, окунуться в ее атмосферу и лишь потом задумываться над тем, как развить тот или иной его аспект.

За стенкой дежурный погромыхивал связкой ключей, лязгала печная заслонка, с улицы доносился стук лошадиных копыт проезжающего мимо экипажа.

— Алексей Иванович, пора уже, вы одни остались, — негромко проговорил заглянувший в дверь дежурный, совершавший свой обычный вечерний обход. Шумилов, словно очнувшись, быстро убрал саквояж желтой кожи под стол, свернул листок с планом действий и спрятал его в карман мундира. Сейчас он не сомневался, что впереди его ждало преинтересное, полное загадок расследование, хотя причину своей уверенности Шумилов не смог бы объяснить рационально.

2

На следующее утро Алексей Иванович по дороге на службу заглянул в аптеку на Гороховой. Это было солидное заведение с зеркальными шкафами вдоль стен, шикарным мраморным полом, пальмами в углах торгового зала и внимательными продавцами за прилавками. Старший провизор этой аптеки был хорошо знаком Шумилову, который не так давно своим добрым участием помог ему в одном пренеприятнейшем деле. Сейчас Алексей Иванович имел намерение проконсультироваться у своего знакомца.