Гувернантка поневоле, или Зелье Судьбы - [30]

Он не ждал заступничества. Гораздо больше его занимал халат Анны. Он был ей явно великоват и все время норовил распахнуться, девушка придерживала его на груди рукой, пока трясла злополучную дверь. А еще она стояла непозволительно близко, пока Даниель пальчик за пальчиком освобождал ее руку из плена дверной щеколды. Достаточно близко для того, чтобы заподозрить, что под шелковым халатом ничего не было.

— Хорошей? Нет, конечно! Я не о том сейчас! Видите ли, это скорее моя вина, что я не вызываю у детей доверия. Все мы проходим разные стадии в отношениях. От интереса до симпатии, от отстраненности до готовности к сотрудничеству, вы же по себе это знаете. Неприятие и попытка проверить на прочность естественны для детей, которые не чувствуют за собой поддержки и уверенности. Нельзя за это наказывать.

Анна ходила по комнате и, убежденная в своей правоте, говорила горячо, отчаянно жестикулировала, заглядывала в глаза мужчины, пытаясь понять, уловил ли он суть. Даниель уловил. Гувернантку.

Графа можно понять — он мужчина. Перед ним раскрасневшаяся исса так умоляюще на него смотрит. Еще и халат самым бессовестным образом приоткрывает то плечико, то ножку, дразня графа и волнуя кровь. А если вспомнить, что под ним ничего нет…

В общем, когда девушка в очередной раз оказалась поблизости, чтобы заглянуть ему в лицо, он перехватил ее за талию и подтянул к себе. Девушка сначала удивленно замерла, потом попыталась отодвинуться.

— Ну что же вы? — удерживая ее на месте и легонько поглаживая большими пальцами спину Анны, чтобы убедиться, что под халатом действительно ничего нет, спросил граф. — Вы же сами пригласили меня в свою спальню.

— Но только затем, чтобы поговорить о детях! — возмущенно воскликнула гувернантка.

— Неужели? — граф прищурился. — Вы ждали меня в коридоре в таком виде, чтобы поговорить о делах?

— В каком виде? — не поняла Анна, но потом оглядела себя и поняла, как все выглядит со стороны. — Простите, просто у меня не осталось другой одежды…

— Вы не первая исса, что пытается пробраться в мою постель. Но знаете, на этот раз, я, пожалуй, не буду возражать. — Руки графа скользнули ниже.

— Прошу прощения, лорд Саккирел, — женщина неожиданно ловко выскользнула из его рук и отошла на безопасное, как она думала, расстояние, — за то, что невольно ввела вас в заблуждение. Мой облик действительно можно толковать не лучшим образом, но уверяю, я не планировала соблазнять вас и хотела лишь прояснить поведение детей. Но если вы не настроены на разговор, я прошу вас покинуть комнату.

Конечно, Даниель понимал, что гувернантка стала жертвой проказ его детей и соблазнения не планировала, но второй раз выскользнувшее из рук тело разбудило охотничий азарт. Ему захотелось вернуть женщину в объятия, потому как прижимать к себе гибкий стан ему понравилось, и сейчас граф ощущал некую пустоту.

Но он сделал вид, что ничего не произошло, и спросил нейтральным тоном:

— Так что не так с моими детьми?

«Они живут в выдуманном мире!» — хотелось сказать Анне, но она понимала, что делать этого не стоит.

— Я не очень хорошо пока знаю детей, и мне не хочется делать каких-то выводов, — начала Анна. — Но, поверьте мне, большинство детей, когда встречают незнакомого им человека, вовсе не стремятся проникнуться к нему симпатией, ведь чужак может нести угрозу, не обязательно явную, но и скрытую. Кто-то выжидает, кто-то плачет и старается спрятаться, а кто-то активно пытается избавиться от угрозы.

— Вы что-то говорили про неуверенность детей, — заметил Даниель, которого пустые разглагольствования не интересовали.

— Чем увереннее ребенок, тем менее выражена будет реакция на незнакомого человека.

Даниель задумался. Что-то разумное в словах гувернантки было. Он знал, что сильные бойцы встречают опасность лицом к лицу, могут спокойно выжидать первого шага противника и не теряют хладнокровия в бою. Получается, его дети — слабые?

— Вы считаете, что мои дети неуверенные в себе слабаки?! — по-своему истолковал слова гувернантки граф.

Анна вздохнула («Ох, уж эти папаши!») и мягко сказала:

— Я сказала лишь, что дети не чувствуют себя в безопасности и их поведение естественно, и за это нельзя наказывать. А теперь позвольте мне все же лечь спать. И благодарю еще раз за то, что помогли мне. Добрых снов, лорд Саккирел.

— Добрых снов, исса Анна. По поводу одежды, я все компенсирую.

Граф Даниель, расправив плечи, вышел из покоев гувернантки. Внешне он снова был сух и холоден, но внутри кипел. Мягкий тон не успокоил его, напротив, он был страшно зол — еще чего не хватало, она общается с ним, как будто он ребенок. Да он! Да его дети! Что именно он и его дети граф не успел придумать, поскольку дошел до своих апартаментов и в раздражении плеснул в бокал вина. Да кто она вообще такая, и что себе позволяет? Так отзываться о его детях. То ли дело предыдущая гувернантка — она только хвалили детей, несмотря на их проказы. И не лезла заступаться, наоборот, говорила, что дети должны быть наказаны за шалости. А эта! Нет, определенно предыдущий вариант был лучше. Если бы она еще не пыталась склонить его к женитьбе на Алессии…