Гуситское революционное движение - [63]

Гуситские войска были также чрезвычайно ослаблены теми походами и набегами, которые на собственный страх и риск совершали отдельные командиры. Так, весной 1433 года таборитский гетман Ян Пардус из Градка и Бедржик из Стражнице проникли из Моравии в Верхнюю Силезию и оттуда, по соглашению с польским королем, прошли через Краковское воеводство, а затем через Карпаты в Словакию в Спишскую жупу. Табориты взяли Кежмарок, прошли через всю Словакию до Тренчина и вернулись в Моравию. Впрочем, несмотря на то, что эти походы не ставили своей задачей распространение гуситских принципов, само присутствие революционных войск оказало большое влияние на народ. С этим походом, быть может, была связана агитация гуситских проповедников в Трансильвании и на восточной границе Венгрии, агитация, которая вызвала в 1437 году широкое крестьянское революционное движение против феодалов. Базой крестьянских войск стала гора Бобыльна (Трансильвания). В кровавой битве у Клужа (в декабре 1437 года) венгерские, немецкие и румынские крестьяне, по примеру гуситов поднявшиеся против эксплуататоров, были разбиты соединенными усилиями феодалов. Однако гуситские священники не прекратили своей проповеди как в этой области, так и в Словакии. Пребывание здесь еще в 1428 году походных войск принесло свои плоды. Города западной Словакии, занятые гуситами (прежде всего Трнава), были освобождены от грабительской власти немецкого патрициата. Во всех городах, где имелись гуситские гарнизоны (интересно отметить, что современные немецкие хронисты для обозначения гарнизона употребляют гуситский военный термин «посадка»), немецкий патрициат был изгнан; городская ратуша перешла в руки словаков, чешский язык вытеснил прежнюю латынь и немецкий. Непосредственно под влиянием гуситства произошло революционное выступление братиславской бедноты. В 1434 году беднота Братиславы — рыбаки, жившие в хижинах около Дуная, — восстала с оружием в руках. Однако это восстание было жестоко подавлено.

Подобный же отзвук получил «прекрасный поход» «сиротского» гетмана Чапека из Сан в Польшу и к Балтийскому морю. Хотя Чапек предпринял этот поход по договоренности с польским королем, чтобы оказать ему помощь в борьбе с Тевтонским орденом, для простого народа приход гуситов был равносилен призыву к революционному восстанию. Когда гуситские отряды в сентябре 1433 года подошли к Гданьску, бюргеры этого города, принадлежавшего тогда Ордену, отказались идти в бой и ночью бежали из военных лагерей. Напрасно гданьский комтур (комендант замка, принадлежавшего Ордену) пытался собрать войско для нападения на гуситов. Бойцы Ордена вынуждены были глядеть на то, как Чапек беспрепятственно прошел мимо города к морскому берегу. В Великой Польше (в районе Познани и особенно в городе Збоншине) гуситы нашли многих сторонников среди крестьянства, мелкого бюргерства и низшего дворянства. В течение почти всего XV века инквизиция в Польше жгла на кострах сторонников чешских гуситов, пытаясь таким образом подавить революционные стремления угнетенного народа. Тот факт, что гуситские «прекрасные походы» и гуситские гарнизоны в Силезии способствовали распространению гуситства в Польше, еще раз доказывает, какие силы были скрыты в гуситской революционной программе, как действовало на народ одно лишь присутствие «божьих бойцов».

Однако в результате «прекрасных походов» 1433 года силы походных войск дробились. Кровь революционных армий, столь необходимых накануне решительного боя с реакцией, широким потоком текла за рубежами Чехии и часто лилась за чужие интересы. А между тем, никогда не было более настоятельной необходимости собрать воедино все боеспособные силы чешского народа, чем в конце 1433 и в начале 1434 годов, когда внутренняя и внешняя реакция снова начала усиленно плести сеть интриг и предательств.

22 октября 1433 года в Прагу вновь приехали легаты Базельского собора, чтобы добиться наконец соглашения с гуситами. Лицемерно делая вид, что они готовы продолжать переговоры о четырех статьях, они втайне готовили чешскому народу новые цепи. На этот раз они добились значительно более серьезного успеха, чем при первом посещении Праги (весной 1433 года). Если тогда они полностью завоевали на свою сторону университетских магистров, то теперь, осенью 1433 года, они уже подбили дворян и богатых горожан к открытому выступлению против походных войск, возглавленных Прокопом. На сейме, созванном в Праге в начале ноября, были введены изменения в области управления страной. Вместо прежних 12 правителей, которые практически подчинялись руководству Прокопа, дворянство и представители ряда городов избрали «правителем королевства Чешского и маркграфства Моравского» Алеша из Ризенбурка и Вржештьова. Это был родовитый, но обедневший пан, не обладавший сколько-либо выдающимися личными качествами. Несмотря на то, что ему были даны очень широкие полномочия (он должен был разбирать споры между панами на основе земского права, споры в войсках на основе военного устава, имел право созывать сеймы, заключать соглашения, чеканить монету и собирать военное ополчение), фактически он стал марионеткой, которой из-за кулис управляли феодалы во главе с Менгартом из Градца. На сейме, который готовил гибель революционных сил, выступили легаты Базельского собора, заявившие, что они согласны принять четыре статьи в урезанном виде — фактически речь шла только о признании чаши. Все переговоры умышленно велись только вокруг вопроса о причащении под обоими видами; если кто-либо упоминал об остальных статьях, то легаты заявляли, что Базельский собор без всяких обсуждений собирается удовлетворить содержащиеся в них требования и распространить их на все христианство. Легаты также рекомендовали гуситам распустить войска и отказаться от осады Пльзеня — будто бы с той целью, чтобы можно было завершить переговоры в условиях мира и спокойствия.