Гусарские страсти - [68]

Никита потоптался нерешительно и махнул рукой. А, ну их к черту, начальников!

Ахмедка уже успел вылакать три рюмки, пока Ромашкин набирал закуску в тарелку. А пить что? А, коньяк!

Народ, заслышав, знакомый и ласкающий слух звон, проснулся. И понеслось по новой!

Так никто до светлых очей Алсына в этот день, и не дошел…

Глава 20. Посещение «вертепа»

Ожидался дождь. Стояли пасмурные дни, и на душе тоже было пасмурно. После вчерашнего «перебора», как всегда, мутило.

В канцелярию заглянул Шмер:

— Ты чего тут уселся? Поехали в город, развеселимся.

— Мишка! Какое развеселимся? Денег ни копья. Даже на обед не хватает, не говоря об ужине. Вчера почему не приберег закуски на черный день?

— А что он уже наступил?

— Он еще спрашивает. У меня кишки слиплись от голода.

— Вот и хорошо. Значит, к банкету ты созрел.

— Опять банкет! Издеваешься! Я на спиртное смотреть не могу.

— А зачем на него смотреть? Закрой глаза и пей. Можешь даже не разговаривать, мешать беседе не будешь.

— С кем ты беседовать собираешься? Чем это я могу помешать?

— Нас, точнее меня, пригласил Ашот, очень большой человек в городе. Может быть, самый главный.

— Он что, начальник милиции или партийный вождь?

— Мафиози. Его весь город боится, а милиция честь отдает, — отчего-то понизил голос Шмер. — Поэтому во время застолий ешь, пей и молчи. Не то начнешь политическую белиберду нести, не в тему. Ты это любишь! Я тебя беру для компании, чтоб пожрал, а им скажу, что от тебя кое-что зависит.

— Да не темни, зачем мне нужна встреча с такой подозрительной личностью?

— Чудак! Знакомство с Ашотом — это для тебя как быстрый карьерный рост. Был никчемный лейтенант, а станешь вхож в дома сильных мира сего! В пределах этого города… Понимаешь, Ашот просит отпустить в увольнение, на неделю Махмутова из второго взвода. Я сказал, что это можешь сделать ты. Он решил с тобой познакомиться.

— На неделю! Не поедет! Мы что, всю роту распустим по домам?! Ни мира, ни войны? Ты с ума сошел! И никуда я не пойду! Умру с голода, но не буду сидеть за одним столом с твоим мафиози!

— Ха! Отказаться уже нельзя. Ты получил приглашение! Эй, Абдулла, заходи! — Михаил приоткрыл дверь.

В комнату вошел маленький, сухонький, сморщенный как сухой инжир туркмен:

— Изздрасствуй, командыр! — протянул для приветствия по восточному обычаю обе руки.

Ромашкин взглянув на черные, потрескавшиеся от солнца и грязи смуглые руки, внутренне содрогнулся, но крепко пожал их и изобразил дружелюбие.

— Командир! Я тебя уважаю. Приглашаю быть почетным гостем на нашем тое! Будыт балшой пир! — туркмен со значением поднял вверх указательный палец. — Нэ пажалэешь!

— Ромаха, бери рюмаху! Надевай шинель и вперед! — распорядился Шмер. — Едем в вертеп! Я открою тебе прелести злачных заведений в здешних местах. Вернее нам откроют. Думаю, ты уже взрослый мальчик, созрел.

— Вертеп?

— Подпольный публичный дом.

— А что у нас в стране есть такие заведения? Это запрещено законом!

— У нас в стране нет, а в Педжене есть.

— Что, и нам можно будет пользоваться услугами девочек?

— Держи карман шире! Только наблюдать! У тебя есть стольник на мелкие расходы? Или хоть полтинник? За бесплатно только комсомолки в райкоме отрываются. Тут бизнес, коммерческая любовь!.. Нам можно пить, есть, смотреть стриптиз, но руками или другими частями тела не трогать.

Мозги Никиты лихорадочно заработали в определенном направлении, воображение нарисовало соблазнительные картины. Теперь он лишь опасался, что Мишка пошутил, и вместо таинственного «вертепа» с обнаженными манящими женщинами, он окажется в обычной прокуренной пивной.

— А ничего, что мы в военной форме? Может, переоденемся?

— Главное, самим быть в форме и боеготовыми! В морге тебя переоденут! — хохотнул Шмер. — Я же тебе сказал, идем отдыхать, но не развлекаться. Считай, что ты сидишь на партсобрании. Хочешь осуществить свои мечты, беги ищи двести рублей.

— Почему двести? Ты сказал одна девка сто рублей стоит.

— А для меня? Я что, буду наблюдателем? Нет, я заслужил, чтоб ты и меня побаловал.

— С ума сошел? За ночь вышвырнуть получку? И на что?

— На то самое! — усмехнулся Шмер. — Получишь всё, как в сказках Шехерезады. Будет всё: и шахини, и хери, и зады…

В канцелярию вошел Ахмедка.

— Ахмедка! Займи сто рублей! — попросил Ромашкин.

— Двести. Займи лейтенанту двести! — перебил скороговоркой Шмер. — Лучше тристо!

— Сто. Сто мне и сто ему.

— Не дам ни рубля никому. Алкоголики. Прогуляете, пропьете, а мне потом ходи за вами к кассе контролировать, получили получку или нет. Я рубль к рублю каждый месяц должен отсылать. Отец следит за накоплением калыма.

— У-у, б-байский сынок! Попроси меня когда-нибудь помочь, пошлю подальше! — Шмер повлек Никиту из канцелярии на выход, по пути инструктируя: — Веди себя тихо, меньше болтай, а то вляпаемся! Ты в городе человек новый, не умничай перед тем, кого не знаешь, и не задирайся!

Ромашкин проснулся. Голова гудела, как колокол после перезвона. Сегодня воскресный день, выходной. Но это у всех, а Никите предстояло идти в роту. Воскресенье для него — рабочий день недели.

В дверной проем просунулась голова солдатика: