Гурко. Под стягом Российской империи - [93]

— Ваше высочество, — обиделся князь Имеретинский, — начальники участков, в том числе и генерал Ганецкий, действуют согласно ранее разработанной диспозиции генералом Тотлебеном и штабом.

— Кажется, бой заканчивается, — смягчил обстановку генерал Тотлебен. — И туман рассеивается. Не угодно ли подняться на ту вершину?

Спешились, взошли на холм. Имеретинский подал великому князю бинокль.

— Вы правы. Ганецкий берет последний аккорд. Давайте переедем на ту сторону реки.

Едва оказались на противоположном берегу, как повстречался Скобелев. На неизменно белом коне, шинель нараспашку. Разгоряченный боем, борода растрепалась на ветру.

— Ваше высочество, раненый Осман-паша сдал оружие генералу Ганецкому.

Великий князь вздохнул с облегчением:

— Слава тебе, Господи. Какие трофеи, на целую армию! — и кивнул на груды оружия.

Подъехал князь Карл с генералами, сказал главнокомандующему:

— Поздравляю вас, князь. — Пожал руку. Направились по дороге. Показалась коляска с Осман-пашой. Турецкого военачальника сопровождала многочисленная свита. Главнокомандующий с Тотлебеном и остальными генералами подошли к коляске. Осман-паша попытался подняться, но тут же рухнул на сиденье. Раненая нога отдала острой болью.

Великий князь сказал по-французски:

— Не беспокойтесь, ради Бога. Мы уважаем ваш талант военачальника и смелость солдата.

Личный доктор Осман-паши, рыжий англичанин, перевел на английский.

Склонив голову, Осман-паша ответил, и тот же англичанин снова перевел:

— Гази Осман-паша благодарит русских генералов за великодушие и преклоняется перед русским оружием. Он спрашивает, нет ли среди вас генерала Тотлебена?

Великий князь с усмешкой указал на Эдуарда Ивановича.

Черные глава турецкого военачальника надолго впились в Тотлебена. Эдуард Иванович выдержал взгляд.

Осман-паша заговорил, доктор перевел:

— Гази Осман-паша убежден, генерал Тотлебен прекрасный военачальник и талантливый инженер. Плевна тому подтверждение. Сложить оружие перед таким противником не зазорно.

Глава 8

Генерал Гурко не жил ради славы и не искал ее. Его подвиги — результат добросовестной армейской службы. Талантливый военачальник, он действовал согласно сложившейся ситуации. Взяв город Тырново, он провел войска в Долину Роз. С Передовым отрядом готов был двинуться на Адрианополь.

У Горного Дубняка и Телиша гвардия под его руководством замкнула кольцо блокады Плевны, положив начало конца группировке Осман-паши.

Анализируя ход боевых действий, Гурко верно оценил тактику Сулейман-паши в Забалканье и у Софии и предложил план, казалось бы, несбыточный — переход российской армии через зимние Балканы. И получив на то добро, начал готовиться.

Он хорошо знал, что армия, какую он поведет в горы, встретит бездорожье, леса и кустарники, заваленные снегом, ущелья и обледенелые скалы и, наконец, сами горы…

Излагая свой путь военному министру, Гурко был уверен, с ним согласятся, у него были веские доказательства.

А еще генерал Гурко понимал ответственность и трудности перехода, сопряженные с физическими и психологическими нагрузками солдат, а потому созвал на совет своих генералов. И хотя заведомо знал, они с ним заедино, они поддержат его, сказал:

— Господа, впереди Балканы! Наш час пробил. О трудностях перехода говорить не буду, вы их прекрасно понимаете, но хочу слышать ваше мнение. — И обвел всех взглядом.

Но они молчали, слушали. Вот невозмутимый генерал, граф Шувалов, любимец солдат; едва слышно постукивает по столу костяшками пальцев генерал Раух; почесывает заросшую сединой щеку генерал Дандевиль и только хитро щурится казачий генерал Краснов. Он и первым нарушил затянувшееся молчание:

— Скажи, Иосиф Владимирович, в чем вина твоя, отчего посыпаешь седую голову пеплом?

— Нет, Даниил Васильевич, не посыпаю я пеплом голову, знаю, у Дунайской армии иного пути нет. Но, может, не нам надо было брать на себя эту ответственную миссию?

— Значит, пусть возьмут на себя другие? — удивился Шувалов, отпрыск знаменитой фамилии. — Не ожидал от вас, ваше превосходительство, таких слов.

— Винюсь, господа, и рад, что мы с вами единомышленники.

— Разве может быть иначе? — заметил Раух.

А начальник штаба сказал:

— Не пройди мы зимой Балканы, летом большой крови пролиться.

Гурко посмотрел на Краснова, тот сказал:

— Спроси об этом солдата, Иосиф Владимирович, и он тебе, не мудрствуя, ответит: коли надо, пройдем! Вопреки наукам пройдем, перевалим!

— Гвардия откроет путь, — сказал Дандевиль. — Повторим подвиг суворовских чудо-богатырей.

В Орхание, где находился штаб Гурко, он жил в домике старой Добринки. Если генерал возвращался на квартиру поздно, то находил на столике кринку молока и лепешку с куском брынзы.

От Такого внимания на душе у генерала теплело, чувствовал материнскую заботу. Утром, покидая дом, низко кланялся старой хозяйке. А она крестила своего постояльца и повторяла:

— Спаси тебя Бог!

И когда генерал уходил, он знал, старуха смотрит ему вслед…

Все дни у Гурко были заняты предстоящим переходом через Балканы. Он предложил этот план и за него нес ответственность. Вместе со штабом Иосиф Владимирович проигрывал возможные маршруты подъема в горы, на кого возложить командование авангардов, кто и как поведет колонны.