Гурко. Под стягом Российской империи - [57]

Одобрив действия полковника, Столетов отправил ординарца созвать командиров дружин. Дожидаясь их прихода, генерал с горечью думал: тяжко русскому солдату видеть зверства османов, но каково болгарским дружинникам? Они ли не видят всего творящегося сейчас в Долине Роз и не понимают, что за дым и смрад тянет по ущелью?..

Кажется, прогноз генералов Гурко и Столетова подтверждается, армия Сулейман-паши будет прорываться через Шипкинский перевал. Надо укрепить Шипку. Батарея стоит на Круглой горе, на Лесной, на горе Святого Николая. На Стальной горе батарея крупповских стальных пушек, отбитых у османов… Мало сил у защитников, пять болгарских дружин да десять рот орловцев и брянский полк не в полном составе. А три сотни казаков, которых Столетов рассчитывал использовать против конных черкесов, пришлось спешить. Казачьи лошади подбились и требовали отдыха.

Трудно, ох как трудно. Укрепления, отрытые еще в июле солдатами и болгарами, слабые. Скобелев, стоявший в те дни на Шипке, генерал храбрый, но в оборонительных сооружениях не разобрался, информировал штаб Дунайской армии, что позиции на Шипкинском перевале чрезвычайно сильные.

А чем измерить вину великого князя Николая Николаевича? Ведь знает, какими пришли на Шипку войска Передового отряда и дружины болгар — без палаток, шинелей, без запасного белья, в поношенной обуви. Ко всему интенданты задерживают продовольствие. Сто граммов хлеба — суточная норма. Спасибо, жители окрестных деревень и Габрово взяли на себя снабжение защитников перевала.

Сколько же бросит Сулейман-паша таборов на Шипку? Для атаки на перевал он постарается использовать все обходные тропы. Их бы перекрыть, а где силы взять? У османов неиссякаемый резерв, чего нет у него, Столетова.

Подумав о неравном соотношении сил, генерал вспомнил брата Александра, ставшего известные физиком. Тот говаривал: я-де люблю рассуждать языком цифири и законов. Однако по какому закону и какой цифирью отражать эту тьму османов, какие полезут на защитников перевала с часу на час?

Собрались офицеры, пришел генерал Кренке.

— В штабе Балканского отряда, — сказал Столетов, — есть предположение, генерала Гурко отзовут к Плевне.

— И тогда вся тяжесть защиты перевала ляжет на нас, — добавил Рынкевич.

— Не совсем так, — поправил его генерал Кренке, — есть и другие части.

— Но основная тяжесть ложится на нас.

Столетов сказал:

— Я намерен послать уведомление к генералу Радецкому о срочном резерве. Пусть Федор Федорович снимет часть сил у генерала Дерожинского в Габрово и направит на Шипку. На первый случай хотя бы оставшихся там пять рот орловцев.

— Учитывайте, ваше превосходительство, — снова заметил Рынкевич, — если генерал Радецкий нас поддержит, резерв прибудет не ранее чем через неделю.

— Будем держаться, — сказал Депрерадович.

— Позвольте, — снова вмешался генерал Кренке. — Я против донесения в штаб отряда и не возражаю о необходимости резерва, однако нельзя писать в столь категорической форме о плане Сулеймана, А вдруг он направит таборы через Янину на Габрово, а вы требуете оголить генерала Дерожинского. Пусть резерв изыщет генерал Радецкий.

— С этим нельзя не согласиться, — сказал Столетов. — Не будем столь категоричны.

В штабе Балканского отряда с полудня царило оживление. Не смолкая, стучал телеграф, шуршали картами штабные офицеры, переговаривались вполголоса.

За дощатым, крепко сбитым столом, чуть склонившись над столешницей, сидел Федор Федорович Радецкий и озабоченно перебирал телеграфную ленту. Рядом с генералом молча стоял заместитель начальника штаба — подтянутый седой полковник. Радецкий отодвинул телеграмму.

— Итак, Столетов доносит, из Казанлыка видно движение больших отрядов неприятеля.

— Надо ли это рассматривать как начало наступления Сулеймана на Шипку, ваше превосходительство?

— Не думаю. Пока это эмоции генерала Столетова, а Дерожинский взял приманку. В лице Сулейман-паши надо видеть одного из опытнейших генералов Оттоманской Порты… Я убежден, на сегодня этой телеграммой генералы Столетов и Дерожинский не ограничатся. — Радецкий поднялся. — С вашего позволения, полковник, я немного отдохну.

Перейдя в соседнюю комнату, прилег на топчан. Смежил веки, забылся во сне. И привиделось, будто он в Военной академии, слушает лекцию по тактике. Старый генерал, придерживаясь за кафедру, дает разбор современным формам ведения войны, а он, молодой Радецкий, пытается задать профессору вопрос относительно замыслов Сулейман-паши…

Но тут Федора Федоровича будит полковник:

— Телеграмма, ваше превосходительство, от генерала Дерожинского.

Радецкий поднялся, перешел в штабную комнату. Офицеры замолчали, смотрели на генерала.

«По донесениям Столетова, весь корпус Сулейман-паши виден как на ладони, — прочитал Радецкий, — выстраивается в восьми верстах от Шипки. Силы неприятеля громадны. Говорю без преувеличения. Будем защищаться до крайности, но подкрепления решительно, крайне необходимы».

«Снова подкрепления, — подумал Радецкий. — Неужели турецкое командование избрало столь неразумный план перехода Балкан? Но почему, не Разград или Осман-Пазар?»

Мысли нарушил застучавший телеграф. Федор Федорович остановился за спиной телеграфиста. Снова сообщение от Дерожинского.