Гуркха и Владыка Вторника - [22]

РеГи рассмеялась.

– У них уже есть это дерьмо, папань, разве не видишь? Ты им нужен только для плохих желаний. Прикол в том, могу поспорить, когда все закончится, все они будут говорить, что это ты их заставил.

– Гребаные хомы, – вздохнул Мелек Ахмар. – Все чего я хотел – это хорошая вечеринка.

* * *

Гамилькар снова обратился к бригадиру, на этот раз в одиночку и лично. Желание пройтись по улицам, засунув руки в карманы плаща, было для него странным, еще удивительней было отправить эхо в спящий режим, так что его глаза вернулись к своему естественному состоянию и поле зрения было удивительно опустевшим без данных. Это был подсознательный поступок, невообразимый еще три дня назад бунт – физическая встреча, без эхо, без наблюдения, разговор с низкой вероятностью того, что его прослушает Карма, если только она не послала за ним дронов, что, разумеется, было возможно, но непредотвратимо. Если бы он озвучил свои намерения, они его самого потрясли бы до основания – он собирался нарушить государственный порядок. Он хотел секреты, которые Бог-Машина не хотела раскрывать.

Дядя Бригадир был так же шокирован личной встречей, но старые привычки взяли свое и вскоре они сидели на уютном балконе, полном растений в горшках, и пили чай. Тетушка Бригадир принесла поднос с печеньем и кексом, задала несколько неудобных вопросов, а затем, метнув напоследок грозный взгляд, оставила их для «мужского разговора». К каким именно извращениям, по ее мнению, он собирался склонить мужа на глазах у всей улицы было загадкой.

– Итак, парень, ты встречаешься с нашей Канелией, а? – спросил бригадир после неловкой паузы. – Ахм. Надеюсь, я не покажусь слишком старомодным, но ты из линии ганешских или железнодорожных Панде?

Ну, конечно. Они думают, что я пришел сделать предложение.

Гамилькар, не будучи уверен, как остановить этот старческий шквал вежливых вопросов, вскоре обнаружил себя глубоко закопавшимся в корни фамильного древа, подробно освещая каждую связь и детское воспоминание, о которых мог вспомнить. Они перешли от его оценок в начальной школе к его спортивным достижениям, его выбору прически в юношестве, и комично неуклюжим детективным изысканиям по поводу его алкогольных и наркотических привычек. Поскольку полковница без труда его перепивала, он все это перетерпел сохраняя дружелюбие, и расположил бригадира к себе. Прошло немало времени, прежде чем он вспомнил, что на самом деле не для женитьбы сюда пришел.

– И, разумеется, вы бросите эти ужасные государственные казармы, э? – посмеивался Дядюшка Бригадир. – Вам нужен дом побольше, хмм? Уверен, вы захотите детишек…

– Точно, точно, сэр, вообще-то, уверен, вы прекрасно знаете свою племянницу.

– Конечно, конечно.

– Тогда я уверен, вы поймете, что все решения без сомнения должны приниматься вместе с ней, включая свадьбу.

– Ты о чем?

– Я говорю, что не совсем уверен, что она скажет «да» замужеству, не то что детям.

– Что? Ты еще даже ее не спрашивал, глупый мальчишка?

– Ах, нет, еще нет.

Бригадир выглядел удрученным.

– Так какого дьявола ты здесь делаешь в таком случае?

– Я хотел поговорить о нашем расследовании.

– Там, где старый Гурунг?

– Точно.

– И не о свадьбе?

– Нет, сэр, пока еще нет.

– Но проклятье, парень, ты не можешь так продолжать… когда-нибудь ты ведь собираешься жениться? Ты первый мужчина, которого она с нами познакомила, – казалось, он сейчас расплачется.

Гамилькар откинулся в кресле и серьезно обдумал вопрос. Они, разумеется, никогда не обсуждали будущее, она неохотно признавала любые планы за пределами текущей недели. Он не знал даже, как она смотрит на свадьбу и детей – эти вопросы никогда не всплывали. С другой стороны, он с трудом представлял жизнь без ее сердитого взгляда поблизости.

– Честно говоря, я был бы не против, – сказал Гамилькар. – То есть, я ее люблю, наверное.

– Ей ты об этом говорил?

– Вы вообще ее знаете? Она не из чувствительных. У нас не бывает такого рода разговоров.

– Так охмури ее как положено, Кармы ради! – бригадир раскурил нелегальную трубку и дал понять, что сейчас пойдут воспоминания о давно минувших днях. – Ты думаешь, такая женщина, как Тетушка Бригадир, сама мне в руки свалилась?

– Должно быть она была желанным призом, – сказал Гамилькар.

– Двадцать человек просили ее руки, один богаче другого! – воскликнул бригадир. – Она была как Елена Троянская. Каждое утро улицу под ее балконом заваливали цветами. Я написал ей тридцать две поэмы, каждая шедевр. Когда меня подстрелили и я полумертвый лежал в захолустном госпитале, она наконец ответила. Одно слово: «Да». Лаконичная женщина! Ах, если бы она такой и оставалась. Вот что понадобилось, чтобы ее уговорить.

– Вас подстрелили? – спросил Гамилькар.

– Несчастный случай на учениях, – торопливо ответил бригадир. – Ружье разрядилось по ошибке. Ахм, но не в этом дело. Дело в том, что ты должен приложить усилия. Сделай что-нибудь. Не сиди на месте.

– Да, сэр.

– В таком случае, мальчик, позволь быть первым, кто поприветствует тебя в нашей семье.

– Давайте не будем забегать вперед, Дядюшка, не уверен, что полковница, эээ, Канелия, вообще об этом думала. Почему бы вам не подождать моего сигнала, прежде чем всем рассказывать…