Гуркха и Владыка Вторника - [14]
Мелек Ахмар не был хвастуном. Ну, не совсем. Когда он искажал, он искажал. Он глубоко вдохнул и запустил искажение на всю катушку, расширяя пространство квантового эффекта до максимума, как павлин, распускающий хвост, только здесь перья были из стали: пронзающие эфирный сад, распластывающие Гурунга и РеГи, пригибающие гигантские деревья почти до земли. Он был настолько силен, что в карманном саду остановилось даже время, пчелы зависли в полете, жужжа в иступляющей панике, все еще окруженные узорами пыльцы, рассеивающейся в воздухе. Для пущего эффекта Мелек Ахмар удерживал поле еще несколько секунд, а затем вновь глубоко вдохнул, отзывая свою силу, и сад опять ожил, пусть и в раздрае, словно его разворошил гигант, что, если задуматься, и произошло.
– А ты не трындел, – сказал Гурунг отряхиваясь, – когда называл себя Владыкой Вторника.
Мелек Ахмар оскалился.
– Юная РеГи. Я могу сожрать твой драгоценный сад целиком. Вместе с тобой. Я могу вколотить этот драгоценный городок так глубоко в землю, он будет выглядеть булавочной головкой. Теперь подымай задницу и слушай мои приказы. Пожалуйста.
РеГи вытащила из волос палочки и листья. Каким-то образом она сохранила подожженную сигарету, хотя теперь она была изогнута под сорок пять градусов.
– Да, сэр, так точно, сэр! – Она отдала честь и сделала это так, что жест выглядел совершенно идиотским. Вдобавок она выпустила последнее колечко дыма.
Гребаные джиннские подростки.
В запросе отказано. В запросе отказано. Двадцать вопросов с одним итогом, даже не смотря на то, что Гамилькар использовал свой максимальный статус, а полковница официальную военную квоту. Ничего. Иногда он совсем не понимал Карму, вынужден был напоминать себе, что она не личность как таковая, не когерентный разум, без желаний, в ее холодных алгоритмах не было самосознания, и, в конце концов, именно это делало ее приемлемым выбором, ибо людьми правила система, не бог. Все же иногда, очень редко, конфигурация ее уравнений коробила, казалось, левая рука сражалась с правой.
Додже очевидно истратил изрядную часть кармических баллов на сохранение приватности. И Карма, пока, во всяком случае, выполняла обязательства.
– Никакой информации, даже его дня рождения нет, – сказала полковница. – Ты понимаешь, и Бхан Гурунг, и Додже словно призраки.
– Одно нам известно. Его адрес. Он живет в большой башне.
– Прекрасная детективная работы. Ради бога, она называется Башня Додже. Удачи получить приглашение.
– Нет, но он должен когда-нибудь выйти, – заметил Гамилькар. – И так уж случилось, я знаю, что лучшая в городе забегаловка, где подают момо, прямо за углом. Хочешь поспорить, что дед, вроде Додже, обязательно захочет вылепленных вручную момо? У меня есть дядя, который клянется, что машинные момо на вкус как говно, поскольку защипы теста слишком идеальны и ты никогда не получаешь чуть подгоревшие, хрусткие краешки.
– Люди все еще едят такое? – Лицо полковницы выражало легкое отвращение.
– А ты никогда не пробовала?
– Люблю свою еду гигиеничной, спасибо большое, – ответила она. – И не хочу чьи-то потные пальцы рядом с моими момо.
– Хе-хе. Я бы не против запустить свои потные пальцы в твои момо…
Ответный невыразительный взгляд был настолько обескураживающим, что внутренности Гамилькара съежились.
– Как бы там ни было, давай устроим засаду. Ты сможешь пронаблюдать, как я поедаю, э, потные момо.
Полковницы хватило на полдня, она сбежала от отвратительного использования человеческих пальцев для вымешивания теста и фаршировки, и настоящей жарки пельменей в наполненном горячим маслом воке. Все это было архаикой, умирающим искусством: резкий запах специй, шкворчание, едва заметная взвесь муки в воздухе. Гамилькар знал, что шеф не была нулем, на самом деле у нее был весьма здоровый кармический баланс, достаточный, чтобы запросить все эти продукты у Кармы, ингредиенты, которые необходимо было фабриковать в городских муниципальных микропринтерах, связывая каждое волокно молекула за молекулой. Ходили, конечно, нелепые слухи, что помимо того она брала сырье в дикой местности, то, что и правда росло из земли – от этой мысли даже Гамилькара подташнивало.
В любом случае, заведение было дико популярным, просто по причине своей экзотичности, клиенты приходили посмотреть, как симпатичная дама готовит и перешучивается с ними целыми днями из-за своего стеклянного барьера. После трех дней ожидания в момошной вместе с компанией нулей, ставка Гамилькара сыграла. В конце третьего вечера, в самое оживленное время, мужчина в униформе распахнул дверь. Частные охранные дроны выстроились продуманной формацией. В этой демонстрации привилегий не было ничего кричащего, но Гамилькар ее заметил мгновенно.
Он ссутулился за столом, который усердно оберегал последние семьдесят два часа, и сделал большой глоток пива, чтобы освежить дыхание после момо. Появился сам Додже, холеный седой мужчина неопределимого возраста, с лицом, выглядящим, будто его нагладили, волосы идеально уложены и густые, его осанка была прямой и уверенной, несмотря на то, что в нем было под сотню лет износа. Он источал хорошее здоровье почти в видимом спектре. Что бы за ЛМА не занимался его телом, похоже он был достаточно мощным, чтобы вырастить при необходимости дополнительную конечность.
