Гуннора. Возлюбленная викинга - [23]
Вздохнув, Гуннора прижалась к дереву с рунами. В лесу все так же царил полумрак, а теперь еще и туман клубился у корней деревьев – предвестник то ли дождя, то ли приближавшейся ночи. Последней ночи, которую Сейнфреда проведет не с Замо. Что бы ни случилось потом – послезавтра ее сестра станет другим человеком.
«А кем стану я? Кто я теперь? – думала Гуннора. – Сирота… Безродная… чужестранка… старшая дочь, которая не смогла дать своим сестрам то, в чем они нуждались… Не смогла подобрать Сейнфреде подходящего мужа, найти Вивее украшения, успокоить Дювелину, когда она плакала по маме. Я ни на что не гожусь».
Смахнув слезы, девушка кончиками пальцев дотронулась до рун. Лес молчал. Звери спрятались, испугавшись человека – или духов, нежити, демонов, обретавших силу осенью. Гуннора их не боялась, она даже надеялась, что ее родители вернутся к ней в облике быков, орлов или волков. «Тогда я и сама обратилась бы орлом, волком, быком, могла бы летать с вами, охотиться, пронзить врагов своими рогами».
Услышав какой-то шорох, Гуннора оглянулась. В последнее время в лесу встречались люди: крестьяне срезали последние листья с деревьев, чтобы скормить их скоту зимой. Гунноре всегда удавалось держаться от них подальше. Вот и сегодня она увидела не людей, а всего лишь белочку.
Зверек бегал от дерева к дереву и временами останавливался, беспокойно поглядывая на Гуннору. Девушке вспомнилась одна из историй, которую рассказывал как-то ее отец, – о Рататоске, белке, сновавшей между верхушкой и корнями дерева Иггдрасиль и переносившей слова орла змею Нидхеггу.
В этой истории не было ничего особенного, и все же Гуннора знала ее, знала многие предания Севера, обычаи и ритуалы, придававшие ее народу силу и отвагу. Да, ей было известно не так много, как Вальраму и Гунгильде, и все же ее познания были глубже, чем у большинства ее соотечественников.
«Кто я и кем хочу стать? Уж точно не одной из этого народа жертв, не беспомощной бабенкой, которая только и ждет, где бы найти муженька да спрятаться у него за спиной, только и ждет, как бы отвернуться от своего рода».
Нет, Гуннора хотела стать сильной женщиной, настоящей дочерью Севера, прислужницей богов, мастерицей рун.
Впервые за долгое время Гуннора почувствовала, что боль и холод отступили. Она вновь ощутила землю под ногами. В недрах этой земли, казалось, билось сердце. Их сердца бились в такт.
Белочка все смотрела на нее, и вдруг Гуннора поняла, что не случайно увидела ее в лесу. Это был знак. Нагнувшись, девушка подобрала камень и швырнула его в зверька. К своему изумлению, она попала. Теперь Гуннора была уверена, что эту белку прислали к ней боги. Фригг, богиня плодородия, требовала принести ей жертву, чтобы брак Сейнфреды оказался счастливым. Вообще-то перед свадьбой следовало принести в жертву черного быка, но тут быков не было. Кроме того, следовало положить под кровать невесте молот. Но и молота в хижине не нашлось. Что ж, придется переосмысливать старые ритуалы.
Гуннора отрубила белке голову, обмакнула пальцы в кровь и нарисовала на дереве руну – седьмую руну «гебо», «подарок». Эта руна отвечала за мир и верность, за единение и дружбу, она могла укрепить союз мужчины и женщины.
– Да будет ваш союз, Замо и Сейнфреда, благословлен детьми, да принесет он мир в ваши семьи, да подарит вам тепло, – громко произнесла Гуннора. Она сама не верила в эти слова, но верила в силу рун. – Да воцарится благополучие в вашем доме, да не будет у вас забот. Да обретете вы счастье.
Ее голос был хриплым, низким.
Голос Гильды – визгливым, надрывным.
Рисуя кровью руну, Гуннора не заметила, что Гильда последовала за ней.
Старуха должна бы радоваться, что сестра ее будущей невестки ушла из дома, но ей показалось странным, что та не осталась с Сейнфредой в такой день.
Туман поднялся уже высоко, и рун не было видно. Гуннора поспешно спрятала мертвую белку за спину, кровь потекла по руке девушки, но Гильда этого не заметила. Теперь на лице старухи читалась уже не подозрительность, а страх. Страх перед этим лесом, затянутым туманом.
Гуннора же больше не боялась. Одиночество, столь мучившее ее в последнее время, развеялось после этого жертвоприношения. Оно стало ее учителем и другом.
– Что ты тут делаешь? – повторила Гильда.
Гуннора улыбнулась – и на мгновение стала похожа на Сейнфреду.
– Ничего… Я пойду с тобой.
Гильда так испугалась, что сглупила и не стала проверять, правду ли говорит Гуннора. Старуха понятия не имела, кто она такая, но скоро… скоро Гильда все поймет.
Наутро после свадьбы все собрались за столом. Пища, как и всегда, была грубой, но сегодня Гунноре казалось, что она и камни съест. Сейнфреда то краснела, то бледнела – возможно, от стыда, а может, от волнения. Она не казалась несчастной, но это ничего не означало, в конце концов, весь день после смерти родителей девушка улыбалась. Замо тоже улыбался, старался не смотреть на мать и на Гуннору, но выглядел довольным. Похоже, невзирая на простоту своей натуры, и он оказался не чужд сильных чувств.
Гуннора провела ночь в лесу, чтобы не слышать, как ее сестра занимается любовью. Вивея и Дювелина ночью крепко спали. Девочки казались немного смущенными, Гильда же – напряженной, точно она готовилась к сражению. Наверное, она теперь не знала, чего ожидать от невестки, и эта неопределенность злила ее. Сейнфреда боялась Гильду, в отличие от Гунноры.
936 год. Юная Матильда ничего не знает о своих родителях, она не помнит иного дома, кроме святой обители. Однажды в монастыре появляется раненый юноша по имени Арвид, и сердце красавицы трепещет… Вскоре на монастырь совершают дерзкое нападение, и только Матильде и ее возлюбленному чудом удается спастись! Арвид уверен, что убийцы были посланы за ним… но чужеземцы преследуют Матильду. Потому что именно она – наследница королей!
936 год. Женский монастырь в Нормандии. Молодая настоятельница находит на пороге раненого воина. Перевязывая раны рыцаря, она с ужасом видит на его груди хорошо знакомый талисман, который напоминает о прошлом…Когда-то ее звали Гизела. По воле отца она должна была стать женой викинга Роллона. Мать девушки, напуганная будущим родством с язычником, придумывает хитроумный план: она решает обмануть Роллона и вместо Гизелы выдать за него служанку, похожую на ее дочь. Но неожиданно в эти планы вмешивается случай, и Гизела попадает в тюрьму, а затем бежит оттуда с дочерью викинга Руной.На каждом шагу девушек подстерегают опасности, враги преследуют их по пятам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.