Гульчатай, закрой личико! - [70]

Бенедикт застонал, чувствуя если не облегчение, то надежду на то, что скоро это произойдет.

– Где? – прошептал он.

Но светящийся хозяин замка снова завыл, поднимая костлявые руки и гремя оковами:

– Я – пр-р-ризр-рак! Я триста лет живу в этом замке!

– Триста?! – восхитился ангел. – Уважаемый, может, вы скажете, где здесь туалет? За триста лет вы наверняка должны были его найти!

Он упал на колени и тихонечко заскулил, схватившись за живот.

– Никакого воображения, – проворчал призрак. – Другой на твоем месте, увидев меня, даже если бы не хотел – описался и обкакался бы со страху. Ладно, иди за мной.

И светящееся пятно поплыло вперед. Бенедикт, держась за стенку, засеменил следом.

– Сюда. – Привидение ткнуло рукой, осветив дверцу, которую сам ангел наверняка бы не заметил.

– С-спасибо, – выдохнул бедолага и, рванув дверь, влетел в желанное помещение.

То чувство, которое испытал Бенедикт, опорожняя мочевой пузырь, называется блаженством. Он вспомнил, как Гуча однажды говорил, что для счастья всего-то надо – иметь возможность спокойно пописать. И только теперь ангел понял всю философскую глубину этого высказывания.

Когда он вышел в коридор, призрака не было на месте. Ангел прошел в каминный зал. У камина, пригорюнившись и уперев подбородок в костлявую ладонь, сидело привидение. Бенедикт подошел ближе.

– Благодарю вас от всего сердца, – сказал он, – вы, ни много ни мало, спасли мою честь.

– Кушай на здоровье, – проворчал призрак. – Мою бы честь кто спас.

– У вас, видимо, большое горе? – спросил ангел и присел рядом.

– Естественно.

– Что же угрожает вашей чести? – поинтересовался Бенедикт.

– Он еще издевается! – вскричал призрак, потрясая цепями.

Ангел отметил, что нервишки у аборигена шалят, и шалят очень сильно, но ничего не сказал, решив, что любое замечание только спровоцирует нервный срыв.

– Ты. Ты меня обесчестил, – выл призрак, – ты лишил меня славы! Ты, рыцарь, навсегда разрушил мою репутацию, и восстановлению она не подлежит!

– Уважаемое привидение, позвольте с вами не согласиться! – возразил Бенедикт. – Все что я сделал – это спросил, где находится туалет. При чем здесь ваша репутация?

– Ты не испугался, – всхлипнул призрак как-то по-особенному жалко. Он снова присел, сгорбился и уткнул туманный подбородок в полупрозрачную ладонь.

– А что, должен был? – Ангел нахмурился, пытаясь сообразить, какие неизвестные ему правила поведения он нарушил.

– Должен! Должен был закричать, завопить, упасть замертво! Ну на худой конец поседел бы, что ли.

– Это вряд ли получилось бы. – Бенедикт сдернул шляпу с фазаньим пером. – Как вы сами видите, мои волосы и без того белые словно снег. И хотел бы вам помочь, да не могу, к сожалению.

Призрак внимательно посмотрел на белые локоны гостя и согласно кивнул.

– Действительно, – проворчал он. – Теперь мне вовек не оправдаться. На моей репутации несмываемое пятно.

– Позвольте, но почему? – Бенедикт никак не мог понять, что же случилось. Он догадывался, что причинил какой-то вред хозяину этих мест, но вот какой именно – это для него оставалось тайной за семью печатями.

– Потому что все меня боятся, – пояснил призрак. – Все. Этот замок раньше был полон народу, но все, включая короля Артура и его храбрых рыцарей, сбежали. Да что там король и рыцари, так, ерунда! Даже их легендарный круглый стол смылся из замка вслед за хозяевами. А теперь будут говорить, что привидение из черного замка потеряло силу.

И призрак снова всхлипнул.

– Не расстраивайтесь так, – попытался утешить его ангел, – ведь этого никто, кроме меня, не знает. А я сюда вряд ли когда-нибудь еще попаду. Я вообще живу в другом мире.

– Я это знаю! – вскричал призрак, взлетая под потолок и увеличиваясь в размерах. – И я этого не забуду. Каждый раз, когда мне придется кого-нибудь пугать, я буду вспоминать этот случай и сомневаться в себе. Я буду бояться, что у меня снова не получится испугать!

И он исчез. Растворился в воздухе, будто его и не было. Бенедикт неопределенно пожал плечами, натянул на ноги носки-скороходы и встал. Стоило только сделать шаг, как носки, мелькая в воздухе помпонами, понесли его вон из замка, едва ли не по воздуху, совсем не касаясь пола.

На краю зелёной равнины виднелась башня. Бенедикт думал о призраке – он чувствовал, что полоса неудач, которая преследует его всю жизнь, продолжается. Взять хотя бы это привидение – работал себе, работал, но стоило только столкнуться с ним – Бенедиктом, – как сразу пошли сбои. Короткая встреча – и впервые за триста лет не получилось испугать посетителя! Ангел вспомнил, какое прозвище прилепили ему в Небесной Канцелярии, и поморщился. Это надо же такое выдумать: «концентрированное невезение»!

Следующая мысль, что пришла в голову, повергла ангела сначала в шок, а потом в уныние. Он подумал, что его любимая рискует навсегда стать несчастной, и только потому, что он будет рядом с ней постоянно – и днем, и ночью. Дальше перед глазами влюбленного стали проплывать картины одна страшнее другой.

Вот Медуза, счастливая и ничего о своей судьбе не подозревающая, идет по улице Рубельштадта. Она поет песню, размахивая при ходьбе букетом цветов. Вот он выходит ей навстречу. Она замечает его и радостно бежит, чтобы кинуться к нему на шею, и… с крыши падает кирпич. Прекрасная Медуза лежит на мостовой, а он, Бенедикт, смотрит на ее разбитую голову, не в силах осознать, что его любимой нет в живых.