Гудериан - [67]

Россию предстояло подчинить грубой силой. Устрашающее воздействие на население должны были оказать эсэсовцы Гиммлера из зондеркоманд. Вслед за войсками шли эйнзацгруппы, чья деятельность направлялась Альфредом Розенбергом. Их задачей было истребление всех недовольных нацистской политикой, но следствием работы оказалось отчуждение потенциального союзника, хотя великодушного освобождения в России ждало достаточно много потенциальных друзей.

2-я танковая группа была усилена пехотным корпусом, а также двумя пехотными дивизиями и состояла из:

24-го танкового корпуса, включавшего кавалерийскую дивизию, две танковых и одну мотопехотную дивизию;

47-го танкового корпуса, включавшего две танковых и одну мотопехотную дивизию;

46-го танкового корпуса, включавшего одну танковую дивизию, мотопехотную дивизию СС «Дас Рейх» и пехотный полк «Великая Германия».

На некотором расстоянии от северного фланга Гудериана должна была наступать 3-я танковая группа Гота, состоявшая из двух танковых корпусов. На эти группы ложилась основная тяжесть задачи, стоявшей перед группой армий «Центр» фон Бока, которая должна была прорваться через оборону русских между Припятскими болотами и Сувалками, уничтожая на своем пути противника, и затем вклиниться вглубь советской территории на 400 миль в направлении Смоленска вне зависимости от того, как будут развиваться события на соседних участках фронта. Задача оказалась несколько туманной, чего, впрочем, нельзя было избежать, так как Гитлер и ОКХ считали, что первоочередная цель – Минск, находившийся в 200 милях от границы, в то время как Бок, при полном одобрении Гудериана и Гота, алчно смотрел на Смоленск. В результате с самого начала со стороны Бока присутствовал элемент недоговоренности. Следствием этой уловки оказалось то, что ни Гудериан, ни Гот толком не знали своей конечной цели. Корень проблем лежал в неправильном понимании роли и мощи быстро двигающихся частей и того, каким должно быть их взаимодействие с более медленными кавалерийскими и пехотными дивизиями, фундаментальные разногласия с людьми типа Гальдера, которые, несмотря на уроки французской кампании 1940 г., по-прежнему считали, что механизированные войска не должны слишком удаляться от масс, совершающих пешие походы. Вся эта расплывчатость была порождена нерешительностью главкома сухопутных сил, фон Браухича.

На свет божий вытащили старое тактическое положение, согласно которому наступление через реку Буг у Брест-Литовска должны возглавить пехотные соединения, а 2-я танковая группа Гудериана воспользуется их плацдармом. Командующим соседней 4-й армией был Клюге, с которым в той же самой ситуации у Гудериана возникли споры по вопросу о развертывании его корпуса в сентябре 1939 года. Гудериан опять не отступал от своих принципов. Немедленного и прочного успеха, утверждал он, можно добиться лишь сочетанием таких факторов, как максимум внезапности, сила удара, глубина проникновения и скорость. Этого пехотные дивизии, в отличие от танковых, гарантировать не могли – урок, полученный в июне 1940 года на реке Эна. Гудериан доказал свою правоту, но, исходя из позиции здравого смысла, признал необходимость выделения пехотного корпуса для захвата Брест-Литовска, крепости и важного транспортного узла. Для этой цели ему временно подчинили 12-й корпус. И опять его готовность к разумным компромиссам в ходе дебатов привела к подлинной интеграции идей, поскольку тогда же 2-я танковая группа была придана 4-й армии Клюге на первоначальной стадии наступления, так как действовала на его участке. В последующие месяцы группа Гудериана несколько раз переподчинялась Клюге, хотя по большей части оставалась в прямом или косвенном подчинении фон Бока. Личные отношения внутри этой троицы приобретали немаловажное значение для развития кампании и в немалой степени повлияли на судьбу Гудериана, так же, как и Гальдер, ведший непрерывные споры с Браухичем и Гитлером.

Наступление до Смоленска

У начальников Бок заработал себе репутацию «упрямого и неуживчивою», а подчиненные считали его слишком придирчивым начальником, хотя Гудериан в этом отношении особых проблем не испытывал. Вместе они добились выдающихся результатов, ведь их объединял типичный для генштабистов подход к стратегии. В отношении же тактики Бок, как того требовали правила, оставлял Гудериану свободу действий. Довольно часто в своих письмах Гудериан говорил, что с командованием группы армий у него неплохие отношения. И все же нам немало говорит тот факт, что Гудериан отдавал предпочтение Рундштедту, несмотря на его очевидные недостатки как командующего. Это благожелательное терпимое отношение объясняется естественной реакцией Гудериана на теплый прием, пусть даже под ним скрывались очевидные несовершенства. Рундштедт был человеком, располагающим к себе, приветливым в обращении, а Бок – сдержанным и холодным. Имелась и еще одна причина для настороженного отношения Гудериана к Боку – события 1938 года, ведь Бок был среди тех, кто поддержал Браухича, когда тот решил ограничиться сухими, формальными проводами Фрича. Гудериан всегда был на стороне Фрича и не скрывал этого. Однако неизвестно, каким было бы поведение Гудериана, если бы в 1941 году он знал, что штаб Бока стал центром заговора против Гитлера (о чем сам Бок был осведомлен). История и сам Гудериан об этом умалчивают. Почти наверняка можно утверждать, что Гудериану ничего не было известно, в противном случае он, скорее всего, принял бы меры против заговорщиков, ведь его вера в Гитлера еще не поколебалась, а вот Бок уже засомневался. Однако Уилер-Беннет считает, что главком группы армий «Центр» не обладал сильным характером и, несмотря на все свое презрение к Гитлеру, не дал бы втянуть себя в заговор из трусости. И все же Бок принадлежал к числу тех военачальников, кто решительно отказался передавать в войска печально известный приказ Гитлера о физической ликвидации всех попавших в плен политработников Красной Армии и, тем самым, спас Гудериана, который мог оказаться в щекотливой ситуации, вынужденный как-то реагировать на этот приказ. Тем не менее, Гудериан, в свою очередь, отказался продублировать другую опасную инструкцию, освобождавшую солдат от всяческой ответственности за преступления против русского населения, написав: «Как я, так и многие командиры корпусов были безусловно убеждены, что дисциплина пострадает в случае объявления этого приказа». Гудериан обосновал свой отказ с военной точки зрения (но не с моральной), и его примеру последовали все германские генералы, отклонившие такие требования. Однако в «Воспоминаниях солдата» Гудериан писал: «…германские солдаты должны признавать международные обязательства и вести себя согласно велению христианского сознания».