Гуарани - [109]
Он содрогался при одной мысли о том, что станется с ней, когда она узнает о страшной катастрофе; он не чувствовал в себе сил перенести тот первый удивленный взгляд, каким девушка посмотрит на него, проснувшись и увидев вокруг эту лесную глушь.
Все время, пока она спала, Пери не спускал с нее глаз.
Облокотясь о борт лодки, склонившись над девушкой, он с тревогой ждал этой минуты, хотел ее, но вместе с тем и боялся. И все глядел и глядел на Сесилию, ловя каждое ее движение, каждый вздох.
Самая заботливая мать не могла бы так печься о ребенке, как он о своей сеньоре. Он следил за всем, стараясь, чтобы ничто не потревожило ее сон: ни просочившийся сквозь листву луч света, который вдруг заиграл на лице девушки, ни птичка, неосторожно запевшая на кусте, ни кузнечик, прыгавший по траве.
Каждая минута приносила ему новые волнения. Но вместе с тем он радовался, что сон этот продлевает Сесилии минуты покоя и отдаляет тот миг, когда она узнает о постигшем ее горе, о потере самых дорогих для нее людей.
Сесилия глубоко вздохнула; ее красивые голубые глаза открылись и снова закрылись, ослепленные светом дня. Она провела рукою по розовым векам, словно стараясь отогнать этот затянувшийся сон, и ее ясный и нежный взгляд остановился на Пери. Вскрикнув от радости, она поднялась и села, с изумлением оглядывая окружавший ее шатер из листвы. Казалось, она вопрошала деревья, реку, небо. Но вокруг все было тихо, безмолвно.
Пери не решался заговорить. Он видел, что происходит в душе его сеньоры, и у него не хватало духу произнести первое слово этой страшной правды, скрыть которую было невозможно.
Наконец Сесилия опустила глаза, осмотрелась, увидела, что сидит в лодке, и, окинув быстрым взглядом широкое русло Параибы, медленно катившей свои воды меж лесистыми берегами, побелела как полотно.
Она посмотрела на индейца испуганными глазами, губы ее задрожали. Едва дыша от волнения, она заломила руки и зарыдала.
— Отец! Отец!
Индеец молча опустил голову.
— Погиб! И мать тоже! Все погибли!
Убитая горем девушка судорожно прижимала руки к груди. Вся сотрясаясь от рыданий, она упала, как отяжелевший от капелек росы цветок, и залилась слезами.
— Пери мог спасти только тебя, сеньора! — печально прошептал индеец.
Сесилия гордо вскинула голову.
— Почему ты не дал мне умереть вместе с ними? — воскликнула она в отчаянии. — Разве я просила меня спасать? Разве я нуждалась в твоих услугах?
На лице ее появилось выражение необычной для нее энергии, воли.
— Ты должен отвезти меня туда, где лежит тело моего отца. Место его дочери там… А потом — уходи! Ты мне не нужен.
Пери весь затрясся.
— Послушай, сеньора… — пробормотал он покорно.
Девушка окинула его таким гордым взглядом, что индеец умолк и, отвернувшись, закрыл лицо руками.
Из глаз его хлынули слезы.
Сесилия подошла к реке и, устремив глаза в ту сторону горизонта, где остался ее родной дом, опустилась на колени и долго, горячо молилась.
Она немного успокоилась; молитва принесла ей облегчение, наполнила ее сердце тихой кротостью, какую всегда дает надежда на жизнь за гробом, соединяющую тех, кто любил друг друга здесь, на земле.
Теперь она могла подумать о том, что случилось вечером. Она старалась припомнить все обстоятельства, предшествовавшие гибели ее семьи. Однако воспоминания ее обрывались на той минуте, когда, уже полусонная, она говорила с Пери вырывавшимися у нее из глубины души простыми словами:
— Лучше умереть, как Изабел!
Вспомнив эти слова, она покраснела. Когда она увидела, что в этом лесном безлюдье она одна с Пери — ее охватило какое-то беспокойство, какая-то смутная тоска, тревога, страх, причины которых она не могла понять.
Может быть, то было внезапное недоверие, гнев на индейца: зачем он спасал ее от гибели, одну из всей семьи?
Нет, дело было не в этом. Напротив, Сесилия знала, что несправедлива к своему другу, — он ведь совершил ради нее невозможное. Если бы не безотчетный страх, который овладел ею, она бы, верно, позвала его сама, чтобы попросить прощения за эти суровые и жестокие слова.
Девушка боязливо подняла глаза и встретила грустный, умоляющий взгляд Пери. Она смягчилась; она забыла обо всех своих страхах, и на губах ее появилась едва заметная улыбка.
— Пери!
Индеец снова задрожал, но на этот раз уже от радости. Он упал к ногам своей сеньоры, которая стала вновь такой же доброй к нему, какою была всегда.
— Прости Пери, сеньора!
— Это ты должен меня простить. Я обидела тебя! Но ты же сам знаешь: я не должна была покидать моего несчастного отца!
— Это он приказал Пери тебя спасти! — сказал индеец.
— Как это? — вскричала девушка. — Расскажи мне, друг мой.
Индеец рассказал Сесилии обо всем, что произошло в тот вечер, и довел свой рассказ до роковой минуты, когда весь дом взлетел в воздух от взрыва и превратился в груду развалин.
Он рассказал ей, как уговаривал дона Антонио де Мариса бежать вместе с нею и как фидалго отверг его план, сказав, что долг и честь требуют, чтобы он встретил смерть на своем посту.
— Бедный отец! — прошептала девушка, вытирая слезы.
Оба замолчали. Потом Пери закончил свой рассказ, упомянув о том, что дон Антонио крестил его и поручил ему спасти дочь.
Первое в своем роде полное исследование Балтики как интереснейшего региона: взлет и падение величайших династий, драматические события, связанные с такими городами, как Санкт-Петербург, Стокгольм, Копенгаген, Гданьск, Ревель (Таллин), Рига и Мемель (Клайпеда), изменения, которые повлекло за собой новое мышление эпохи Просвещения, развертывание угрозы наполеоновской Франции и последствия Первой мировой войны и русской революции. Издание снабжено черно-белыми и цветными иллюстрациями, а также генеалогическими древами правящих династий и хронологическими списками событий. «Моей целью было дать общее представление об истории Балтийского региона, который объединяет различные земли, принадлежащие сейчас Швеции, Дании, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Польше, России, Белоруссии и Германии, через жизни сформировавших ее людей.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.