Грязный лгун - [24]

Подходя ближе, я вижу, что она стоит возле класса и с ней подружка, которую я не знаю. Ее взгляд блуждает по коридору, и я понимаю, что она ищет меня, и я нарочно прячусь за грудной парней, которые выше меня.

Каждая моя мысль о ней сегодня полна такой ненависти, что, когда я вижу ее, я не чувствую того, что всегда, я не вижу ангелов, живущих в ее улыбке или теплоту ее глаз. Я вижу только ее недостатки, что ее веснушки слишком крупны, что она опять не помыла голову и ее волосы болтаются, как вялая трава.

— Привет! — говорит она, когда мне уже не удается спрятаться. Ее голос такой счастливый. Он раздражает меня, потому что я этого не хочу.

Ее подружка тоже раздражает меня: она смеется, прикрывает рот рукой, ждет, что мы поцелуемся, или возьмемся за руки, или еще что-нибудь в этом роде, продемонстрируем, что после вчерашнего мы парень и девушка.

— Здорово… — Мой голос похож на рычащих демонов в моих наушниках. Я не останавливаюсь, только замедляю шаг, чтобы бросить на нее ненавидящий взгляд, и пройти мимо, и войти в класс, и сесть как можно дальше от нее.

Я позволяю демонам в моей душе взять верх, позволяю им стать сильнее на какое-то время, и этого достаточно, чтобы из дверей насладиться видом изменившейся в лице Рианны. Этого достаточно, чтобы улыбнуться про себя, обнаружив, что она чуть не плачет, войдя в класс и увидев меня в другом конце комнаты.

Урок тянется очень медленно.

Целую вечность.

Наш учитель говорит и говорит, а я его не слушаю, потому что старательно пытаюсь смотреть вперед: я не позволяю себе даже взглянуть в ее сторону, не позволяю себе быть честным, стараюсь убедить себя, что я перегорел к ней, что мой интерес к ней был всего лишь ошибкой.

Рианна пристально смотрит на меня через класс — так, как я раньше смотрел на нее. Я чувствую ее взгляд, окутывающий меня, словно дым, обжигающий мою кожу, пока я не краснею; но я знаю, что не посмею взглянуть на нее, потому что демоны отступили и я смогу только просить у нее прощения, если загляну в ее глаза.

14 часов 50 минут. Понедельник

Весь мир словно ополчился против меня, когда я пытаюсь выйти из класса: учитель задерживает нас на десять секунд после звонка, чтобы записать домашнее задание, девочка, сидящая передо мной, роняет свою ручку, учебник, а потом записи, разлетевшиеся четырьмя листками по полу.

Рианна собирает свои вещи медленно, спокойно; я смотрю на нее, потом на девочку передо мной, помогаю ей подобрать ручку, прежде чем пройти мимо Рианны.

Она выходит из своего ряда, когда я направляюсь к двери — похоже на состязание на треке, где те, кто на внешнем круге, кажутся ближе к финишу, чем те, кто на внутреннем, пока все не выходят на финишную прямую.

В моем ряду впереди меня идут, болтая друг с другом, два парня из Нидерландов, и я особо не стремлюсь пробивать себе дорогу между ними.

Когда я выхожу в коридор и меня оглушает гул голосов и хлопанье дверцами шкафчиков, которые то открывают, то закрывают, уже слишком поздно. Рианна стоит прямо передо мной, хлопает меня по плечу, так что не замечать ее дальше будет уж совсем откровенным хамством.

— Привет, — говорю я.

Она опускает глаза, ожидая услышать от меня нечто большее, и злится, не услышав от меня больше ни слова.

— Ты разве меня не проводишь? — спрашивает она.

Ее голос кажется таким тихим, как у Поли, когда я не выполняю то, что ей обещал.

— Хм… ладно, провожу, — говорю я, но сегодня она не улыбается мне, как обычно, а я не замедляю шаг и не отступаю в сторону, чтобы она встала рядом со мной, я чувствую себя лучше, когда она за моей спиной и я не вижу ее.

Выходя из двери, словно попадаешь в яркое сияние смерти — солнце на улице светит так ярко, что мне приходится опустить глаза, пока они не привыкнут; весна ощущается во всем, даже в асфальте.

В этот момент Рианна обгоняет меня, встает передо мной и кладет руки мне на грудь, останавливая меня.

Я отворачиваюсь, делая вид, что рассматриваю побеги, в беспорядке лезущие из кирпичных стен. Трава зеленым морем покрыла поле, деревья полностью оделись листвой, воздух теплый — я только сейчас заметил, что весна-то уже почти прошла, что скоро наступит лето со своими запахами и ощущениями.

— Может, мне лучше уйти, — говорю я, глядя на ничего не обещающий пейзаж.

— Что я сделала? — спрашивает Рианна — сейчас она плачет, беззвучно, только одними глазами.

— Ну что ты? — Я стараюсь, чтобы это прозвучало так, будто я не понимаю, что она имеет в виду, словно она не так меня поняла. Пытаюсь убедить ее в том, что не вел себя по-свински целый день, пытаюсь убедить в этом и себя, потому что ненавижу себя за то, что стал причиной ее слез.

— За что ты меня ненавидишь теперь? — Она убирает руки с моей груди, чтобы вытереть слезы.

— Я тебя не ненавижу, — говорю я. Я ненавижу себя, все больше и больше с каждой секундой, потому что мы стоим здесь, потому что, как бы мне этого ни хотелось, я не позволю себе прикоснуться к ее лицу, я не позволю себе погладить веснушки под ее глазами, пока она не улыбнется, и тогда мы оба сможем забыть те глупости, которые я натворил сегодня.

— Тогда почему ты себя так. ведешь? — Она впервые говорит со мной так жестко, и это пугает меня.