Грязные деньги - [110]

На свое последнее (как потом выяснилось) свидание с Джимми в Ливенуорте Лиз приехала с младшей дочерью, которой не было и трех лет. Она захватила с собой небольшой блокнот, который спрятала в детской сумочке. Хотя теперь у Джимми и Лиз были все основания полагать, что их беседа записывается на магнитофон, они все равно не всегда могли себя сдержать.

Джимми: Что-то не вижу, чтобы ты чувствовала себя хорошо.

Лиз: Нет-нет, я чувствую себя прекрасно. Просто очень расстроена. Очень. Я ужасно зла на тебя. Просто ужасно… Ты догадываешься почему?

Джимми: Почему?

Лиз: Потому что в то утро… в то утро, когда нужно было платить деньги [неразборчиво)… я была в доме. На улице было сорок три градуса жары. И я уже носила Синди. А ты играл в гольф во дворе, а потом вошел в дом и сказал: "Лиз, я хочу, чтобы ты съездила [неразборчиво]"… сказала: "Я не хочу! Джимми. Не хочу". Ты помнишь?

Джимми: Погоди.

Лиз: Нет, ты помнишь?

Джимми: Ну постой, успокойся.

Лиз: Нет. Что еще?

Джимми: [Шепот.] Мы пошли в гостиную… прошли в спальню. И там я спросила у тебя: "Кто мог бы отвезти эти деньги [неразборчиво]?" И ты сама вызвалась [неразборчиво].

Лиз: Нет. Я не хотела.

Джимми: Не хотела?

Лиз: Нет, Джимми. И ты это хорошо знаешь. Ты сказал тогда: "Лиз, я могу доверять только тебе". Я не хотела [неразборчиво]. Но меня сейчас волнует не это. Меня волнует то, что ФБР… кто-то из них уже побывал у моего…

Джеки Чагра: Ма!

Лиз: Что, маленькая? Кто-то из ФБР уже побывал у моего… моего [неразборчиво] в Оклахоме. Кто-то уже заговорил, да? Кто-то заговорил. И то, что ты…

Джеки Чагра: Па! Ма!

Джимми: Послушай, ты можешь меня выслушать? Кто-то говорит…

Джеки Чагра: Мама! Мама! Мама!

Лиз: Что именно, голубчик? Я знаю лишь одно… Я все время твержу тебе: я не хотела. Я не хотела [неразборчиво]…

Джимми: Ну хорошо-хорошо, моя радость. Не буду больше спорить. Все, конечно, было не так, но я спорить не буду. Может быть, так оно и было. Хорошо.

Лиз: Я помню, что именно это я и сказала. Я была… Потому что я испугалась до смерти.

Джимми: Нет-нет. Ты сказала мне… ты…

Лиз. Когда я это сделала, Джимми, мне было страшно.

Джимми: Ты знаешь, что нас здесь подслушивают. Вчера я узнал, что здесь спрятаны микрофоны. Давай лучше писать. Для этого я принес вот что… Ну хорошо, послушай…

Лиз: И в это положение я попала из-за человека, которого так сильно люблю. Все из-за тебя…

Джимми: Ну не надо так, радость моя. Не надо, черт возьми, все переворачивать и так со мной разговаривать.

Джеки Чагра: Ма!

Джимми: Ну в какое такое положение я поставил тебя? Дорогая, здесь нас подслушивают. Ты что, этого не понимаешь?

Лиз: Ага, ты хочешь, чтобы я тебе написала [неразборчиво]. Ну говори, что тебе написать?

Джимми: Не хочешь — можешь встать и говорить стоя. Не драться же со мной ты сюда приехала?

Лиз: Нет, я приехала сюда не драться.

Джимми: Ну а зачем тогда? Мне сдается, ты приехала сюда именно для этого. Чтобы драться со мной. Упрекать меня в том, что я впутал тебя во всю эту историю.

Лиз: Да, ты.

Джимми: Я же тебе скапал… С самого начала я не хотел ничего говорить тебе, но ты настаивала и хотела знать все. Правильно я говорю или нет?

Лиз: Да. Да.

Джимми: Так чего же ты теперь злишься?

Лиз: Я злюсь не на тебя. Я злюсь на себя. Злюсь, что была такой дурой. Вот и все.

Джимми: Я знаю, но послушай, голубушка [неразборчиво]. Ты такая красивая.

Джеки Чагра: Я люблю тебя.

Джимми: Я тоже тебя люблю.

Джеки Чагра: Телефон. [Пауза.] Мам, телефон!

Лиз: Да, я слышу. К нему подойдет вон тот дяденька. Возьми, Джеки. Ты же хотела рисовать…

Джеки Чагра: Па, я хочу рисовать…

Джимми: Да-да. Ты хочешь рисовать? Этот блокнот слишком маленький. Возьми вот этот большой лист бумаги. Хорошо? Ну, не плачь.

Джеки Чагра: Да. Па, возьми… Возьми… Па, возьми…

Джимми: [Неразборчиво.] Черт [неразборчиво].

Лиз: Ну что, малышка? Ух ты, как красиво у тебя получается!

Джимми: Так в чем же нас, черт возьми, обвиняют?

Лиз: Не знаю.

Джимми: Джо [шепчет] как пособник и подстрекатель.

Джеки Чагра: Мам, нарисуй мне домик!

Лиз: Послушай, Джимми. Они, черт возьми, очень близки к истине. Неужели тебе это не ясно?

В этом месте Джимми предложил немножко пройтись. Большую часть дальнейшего разговора разобрать не удалось, поскольку они все время разговаривали шепотом или передавали друг другу записки. Но спор, по-видимому, все еще продолжался. Несколько раз Лиз порывалась выбежать из зала для свиданий, но Джимми удерживал ее. Он пытался успокоить ее и говорил, что ФБР не может забрать у нее детей, а та все время твердила, что может и так и сделает. Время от времени сидевшие за мониторами агенты записывали обрывки фраз или детский лепет Джеки, которая, например, несколько раз повторила: "Я люблю вас, ребята". В какой-то момент Лиз сказала, что ее больше всего пугает то, что, когда ее действительно арестуют и сфотографируют, ее волосы "будут как паклят и она не сможет "помыться и накраситься".

— Тебя это волнует?

— Да. Что будет с моим маникюром?

— Неужели это тебя так волнует?

Лиз сказала, что ее уже тошнит от всей этой мерзости, на что Джимми ответил, что сейчас ей лучше всего отдохнуть в тюрьме. "В тюрьме можно отлично отдохнуть, — сказал он. — Здесь тебе ни о чем думать не надо. Здесь тебе говорят, когда есть, когда спать. Будешь работать и отдыхать. Дети больше не будут плакать и приставать с просьбами. Здесь ты сможешь прекрасно отдохнуть от всего".