Грязные деньги - [107]

Неоднократное повторение таких словосочетаний, как "группа Чагры" или "братья Чагра", каким бы неправомерным оно ни было, употреблялось, видимо, лишь в связи с просьбой о разрешении установить подслушивающие устройства. Гири Харт знал, что Джо Чагра был официальным адвокатом своего брата и что, помимо участия в судебном разбирательстве в Бос гоне, Джо занимался также ходатайствами в процессе по делу Джимми в Остине. Хотя Харт и не мог указать на какую-то конкретную связь между Джо и убийством Вуда, у него имелись подозрения насчет преступного сговора, связанного с контрабандой наркотиков, и это в какой-то мере развязывало руки агентам ФБР. Харт тщательно проинструктировал операторов мониторов, приказав "приглушать" разговоры, явно подпадавшие под закон о неразглашении сведений, сообщаемых клиентом своему адвокату. "Приглушить" на жаргоне агентов ФБР означало "временно выключить звукозаписывающие устройства". Однако власти имели полное право записывать все разговоры, касавшиеся прошлой, настоящей или будущей преступной деятельности. По словам Харта, в данном случае им пришлось прибегнуть к "уникальной" методике. Харт уже более ста раз устанавливал подслушивающие устройства, но никогда еще не "отсеивал" такого количества материала, как сейчас. Поскольку в Ливенуортской тюрьме не было надлежащих помещений, агенты ФБР расположились в комнате за воротами тюрьмы. Операторы работали сменными бригадами по четыре-пять человек. Через наушники они прослушивали практически все разговоры, но на пленку записывали лишь то, что непосредственно относилось к преступной деятельности подозреваемых. В конце каждой смены операторы передавали пленки и журналы бригадиру, а тот отдавал все Харту, который затем сам прослушивал все пленки, чтобы лично удостовериться в том, что на них нет незаконно записанного материала. Харт регулярно консультировался также с Майклом де Фео, который работал в министерстве юстиции главным консультантом по подслушивающим устройствам. Он-то и решал окончательно, какой материал вырезать, а какой оставить в качестве официальной записи.

Подслушивание началось 10 октября. После того как 5 ноября был записан разговор, в ходе которого Джо рассказал брату о составленной Харрелсоном карте, ФБР стало по-новому интерпретировать закон о неразглашении сведений, сообщаемых клиентом своему адвокату. Теперь бюро начало утверждать, что Джо никогда не был адвокатом Харрелсона, по крайней мере в деле об убийстве Вуда. Что же касается Джо и Джимми, то, как только они заговорили о необходимости разыскать орудие убийства, закон о неразглашении на них уже не распространялся. Возникала, конечно, проблема обоснования этого утверждения в суде. Майкл де Фео признал, что, возможно, кое-кто будет утверждать в суде, что ФБР действовало на грани нарушения закона о неразглашении сведений, сообщаемых клиентом своему адвокату, а также закона, запрещающего использовать показания одного из супругов против другого (это касалось бесед между Джимми и его женой Лиз). Однако он добавил, что в таком "уникальном" уголовном расследовании этого требовали "интересы общества". Де Фео заверил обвинителей, что обязательно "найдется суд", который признает эти действия законными.

На основании пяти отдельных постановлений суда, подписанных федеральным окружным судьей Канзаса, ФБР получило разрешение установить подслушивающие устройства для записи разговоров двенадцати членов семьи Чагры, включая трех малолетних детей Джимми. К 5 февраля 1981 года, когда подслушивание было прекращено, в руках ФБР оказались магнитофонные записи на более чем тысячу часов звучания.

36

Когда Джо Чагра узнал о подслушивающих устройствах, обнаруженных Харрелсоном и его падчерицей в зале для свиданий окружной тюрьмы Харриса, его охватили противоречивые чувства: гнев и возмущение, с одной стороны, и некоторое облегчение, с другой. Он был уверен, что все эти устройства предназначались для него, так как именно в то утро он должен был навестить Харрелсона в тюрьме, но, к несчастью, вынужден был отменить встречу из-за срочного дела в Эль-Пасо. Джо хорошо знал все предписания закона: если он стал объектом подслушивания, то кто-то должен был сначала предъявить федеральному судье аффидевит, в котором под присягой заявлялось, что Джо Чагра занимается какой-то противозаконной деятельностью. "Если они действительно пошли на это, — сказал он репортерам, — то тот, кто это сделал, — лгун. Можете выделить это слово. Тот, кто это сделал, — лжесвидетель. Мне плевать, о ком именно идет речь: о федеральном прокуроре, агенте ФБР или ком-то еще. Если этот человек заявил под присягой, что я занимаюсь чем-то таким, что дает судье основание разрешить подслушивать мои разговоры, то этот человек — лгун и лжесвидетель".

Джо считал, что неожиданное отстранение Джеми Бойда от расследования убийства Вуда наверняка было связано с установкой подслушивающих устройств. Ослепленный ненавистью к семье Чагры и обуреваемый желанием упрятать всех их за решетку, рассуждал Джо, Бойд, видимо, нагадил в собственном гнезде, а возможно, даже и сорвал все дело против Харрелсона. Создавшаяся ситуация требовала тщательного анализа на ясную голову. Но этого-то Джо и не мог сделать: вот уже несколько месяцев разум его пребывал в состоянии помутнения. Ему нужно было во что бы то ни стало раздобыть копию аффидевита с просьбой об установке подслушивающих устройств и выяснить, какими доказательствами располагают федеральные власти. Он понимал всю опасность создавшегося положения. Если бы голова у него была чуть яснее, Джо понял бы и другое: устанавливая подслушивающие устройства, власти, конечно, не ограничились одним лишь Чарли Харрелсоном. Но эта мысль не приходила тогда в голову никому из семьи Чагры.