Грязная война - [64]

– Антония Грасьен… Ее застрелили.

Сердце Саша словно сдавило тисками. Он перевел дух, взял себя в руки и последовал за тремя мужчинами в подвальный этаж. В коридоре, тяжело дыша, стоял часовой. Тот самый, который недавно открывал ему общую камеру, где сидела Ингрид. На сей раз он отпер ему дверь одиночки, которую Марс потребовал для Антонии.

Антония лежала на кровати, раскинув руки. С кровавой звездой на лбу.

Атталь направил луч фонаря ей в лицо. Четкий след. Перед выстрелом убийца вдавил дуло пистолета ей в лоб. Чтобы ее охватил страх. Поступок, вызванный ненавистью. Чтобы – глаза в глаза – заставить ее почувствовать вкус смерти, а потом убить.

– Что произошло?

– Я ничего не видел. Меня стукнули по башке. Когда пришел в себя, она была уже мертвая. Черт, ничего не понимаю. Я двадцать лет на службе, майор…

– Покажите запись видеонаблюдения.

– Нет смысла, – сказал Атталь. – Камеру отключили.

Кто-то, кто знаком с внутренней сетью и кодами. Кто-то, кто мог прийти сюда незамеченным. И у кого были ключи.

– Но есть хоть один свидетель, мать вашу?!

Бедняги лишь беспомощно покачали головой. Никто не обнаружил присутствия посторонних.

Саша ворвался в допросную и схватил Грасьена за шиворот:

– Это ты приказал убить ее, сволочь?

– Отпустите меня, Дюген! Вы спятили!

Саша мечтал приставить пистолет ко лбу этого ублюдка, пусть почувствует то, что чувствовала она. Менару и Карль удалось их растащить.

– Антонию убили. Выстрелом в лоб. Никто ничего не видел.

Грасьен подскочил так, что его стул грохнулся на пол. Оноре глухо застонал, кинулся к стене и дважды стукнулся о нее головой. Карль приказала охране успокоить его. Немой принялся вырываться. Менар вызвал подкрепление.

– Это твой способ заставить меня говорить, мерзавец! – прорычал Грасьен. – Это чудовищно!

– За кого ты меня принимаешь, Грасьен?

Они смотрели друг на друга. Саша выдержал его взгляд, не мигая. По его глазам Грасьен понял, что майор не блефует. Он упал на колени и зарыдал.

За свою жизнь Дюген повидал массу негодяев, королей притворства, способных в совершенстве разыграть отчаяние. И если адвокат не законченный психопат, то его горе было самым что ни на есть настоящим.

“Вы позвонили Карен и Арно Марс. Оставьте сообщение, и мы вам перезвоним. Обещаем!” У него плавились мозги, и даже мягкий голос Карен действовал на нервы. Саша повесил трубку, набрал номер мобильного. Шесть гудков. Наконец комиссар ответил. Заспанный голос. Саша рассказал все без предисловий. Марс выругался, потом некоторое время молчал. Саша слушал его тяжелое дыхание.

– Шеф?

– Я принял снотворное. Мне надо проснуться. Но я приеду. Скоро. Обязательно приеду.

Марс повесил трубку.

Саша повернулся к коллегам. Ему надо было прийти в себя. Как Марсу.

Карль тормошила врача, вызванного для Грасьена. Молодой доктор пришел в ужас от истерики адвоката, который рыдал и кричал во весь голос. Менар и двое охранников держали его.

– Вы все в этом виноваты, продажные шкуры! Я вас уничтожу! Я отниму у вас самое дорогое!

Оноре вращал безумными глазами, его громадное тело тряслось как в лихорадке. Один из офицеров увел его силой. Африканец бросил на Саша ненавидящий взгляд и дал себя увести.

У Клеманти была бутылка джина, которую он хранил в ящике стола.

Саша вошел в кабинет коллеги, ящик оказался заперт на ключ. Он взломал замок железной линейкой, откупорил бутылку и сделал глоток.

Сзади раздался шорох. Саша инстинктивно пригнулся. Мимо пролетело что-то тяжелое. Компьютер разбился о стену. Кто-то прижал Саша к полу, затем перевернул словно блин, в двух сантиметрах над ним нависало искаженное лицо. Оноре схватил его кобуру Саша представил, как он сейчас разнесет ему мозги. Африканец выкинул “смит-вессон” и стиснул руками его шею.

Он хочет убить меня голыми руками, почувствовать месть на ощупь.

Саша ощутил, как глаза вылезают из орбит. Рука судорожно хватала воздух. Бутылка джина. Он обрушил ее на голову гиганта. Кровь. Тиски разжались. Саша глотнул воздуха. Он показался кислым на вкус. Оноре, шатаясь, стоял на четвереньках.

Саша огляделся в поисках оружия. Нигде нет. Бросился в коридор, там было пусто, если не считать двух фотографов, строчивших камерами словно из пулемета. Слышался только этот треск и вопли Грасьена.

Неожиданный удар свалил его на пол. Он сделал кувырок и вскочил. Вспомнил Рашида. Их жаркие схватки. Силу, которую он умел находить в себе. Без нее ему крышка. Оноре ринулся на него. Саша ударил коленом в пах. Сам получил под дых. Согнулся пополам. Его вырвало желчью.

– Не двигаться, Оноре! Или башку снесу!

В двадцати сантиметрах над головой пистолет Менара. Гигант обернулся, оценил решимость лейтенанта, упал на колени, опустил голову. И разрыдался, как огромный, стокилограммовый мальчишка.

Фотографы продолжали строчить.

– Это что за придурки? – спросил Менар.

– Люди, которые слишком хорошо понимают свою эпоху, – надломленным голосом проговорил Саша.

– Не так уж хорошо. Неоказание помощи человеку, которому грозит опасность, – это не для собак придумано, черт бы их побрал.

– Спасибо тебе.

– Не за что.

Фотографов как ветром сдуло. Саша нашел свой револьвер и позвонил сказать, чтобы беглецов задержали и конфисковали аппаратуру. Потом подошел к Менару. Офицер, конвоировавший Оноре, с окровавленным ртом приходил в себя и помогал Менару надеть на африканца наручники. Саша пощупал горло. Смерть страстно поцеловала его взасос. А могла бы и навсегда лишить голоса.