Грязь. Motley crue - [5]

Год спустя мы все погрузились в трейлер «U-Haul» и прибыли в местечко Эль-Пасо, штат Техас. Дедушка спал в спальном мешке на улице, бабушка дремала на сидении трейлера, а я спал, свернувшись калачиком на полу, словно собака. Когда мне исполнилось восемь лет, меня уже тошнило от этих путешествий.

После такого сумасшедшего количества переездов, где большую часть времени я проводил наедине с самим собой, дружба стала напоминать мне телевизор: это было что-то такое, что можно было переключать время от времени, чтобы отвлечь себя от того факта, что я совершенно одинок. Всякий раз, когда я был в компании детей моего возраста, я чувствовал себя неуклюжим и неуместным. В школе у меня были проблемы с успеваемостью. Трудно сосредоточиться на учёбе, если знаешь, что не пройдёт и года, как я уеду и никогда больше не увижу никого из этих учителей и ребят.

В Эль-Пасо дедушка работал на бензоколонке «Shell», бабушка оставалась в трейлере, а я ходил в местную начальную школу, где дети были просто безжалостны. Они толкали меня, дразнили и говорили, что я бегаю, как девчонка. Каждый день, когда я шел одни в школу, я должен был проходить через двор средней школы, где меня забрасывали футбольными мячами и едой. К ещё большему моему унижению, дедушка остриг мои волосы, которые мать всегда позволяла мне отращивать, и сделал мне "флэттоп"[5]— не самая модная причёска для конца шестидесятых.

Со временем мне понравилось жить в Эль-Пасо, потому что я начал проводить много времени с Виктором, шустрым мексиканским пацаном, который жил на другой стороне улицы. Мы стали лучшими друзьями и делали все вместе, что позволило мне не обращать внимания на множество других детей, которые ненавидели меня за то, что я был бедным белым калифорнийским отребьем. Но как только я начал привыкать к этой жизни, последовала неизбежная новость: мы снова должны были уезжать. Я был опустошен, потому что на этот раз я должен был кого-то покинуть, а именно Виктора.

Мы оказались в самом центре пустыни, в Энтони, штат Нью-Мексико, потому что моя бабушка и дедушка думали, что они смогут заработать больше денег на свиноферме. Вместе со свиньями мы также выращивали цыплят и кроликов. Моя работа заключалась в том, что я должен был брать кролика за задние лапы и вгонять палку сзади под основание его черепа. Его тело билось в конвульсиях у меня в руках, из носа капала кровь, а я в это время стоял и размышлял: “А ведь он был моим другом. Я убиваю своих друзей”. Но в то же самое время я знал, что такова была моя роль в семье; это то, что я должен был делать, чтобы стать мужчиной.

Школа находилась в девяноста минутах езды на автобусе по немощеной дороге, и это было настоящей пыткой. Когда мы приезжали, старшие дети, которые сидели в задней части автобуса, валили меня на землю и стояли надо мной, пока я не отдавал им свои деньги, которые мне давали на завтраки. После первых семи раз я поклялся, что этого больше не будет. На следующий день это случилось снова.

На следующее утро я взял с собой металлическую коробку для завтрака «Apollo 13» («Аполлон 13» — название американского космического корабля) и на автобусной остановке наполнил её камнями. Как только мы доехали до школы, я выбежал из автобуса, и, как обычно, они меня догнали. Но на этот раз я начал размахивать коробкой, ломая носы, круша головы и разбрызгивая кровь повсюду, пока коробка не раскрылась при встрече с лицом одного из этих ублюдков.

Они больше никогда со мной не связывались, и я чувствовал свою силу. Вместо того, чтобы скукоживаться в окружении старших детей, я теперь просто думал про себя: “Только попробуйте меня тронуть, я вам быстро надеру задницы”. И я так и делал: если кто-нибудь толкал меня, я сразу же давал отпор. Я был сумасшедшим, и они все начали понимать, что им лучше держаться от меня подальше. Теперь, когда я оставался один, вместо того, чтобы бросать камешки, я начал бродить по грязной дороге с моей коробкой-«оружием» и собирать в неё всё живое и неживое, что приковывало моё внимание. Моим единственным другом была старая леди, которая жила в трейлере поблизости, совсем одна в самом центре пустыни. Она сидела на своей кушетке с поблёкшими цветами на обивке и пила водку, а я в это время кормил золотую рыбку.

После года проживания в Энтони бабушка и дедушка решили, что выращивание свиней не такое прибыльное дело, как они рассчитывали. Когда они сказали мне, что мы возвращаемся обратно в Эль-Пасо и будем жить в одном квартале от нашего старого дома, я был в полном восторге. Ведь это означало, что я снова увижу своего друга Виктора.

Но я уже не был прежним — я был ожесточенным и деструктивным, а Виктор нашел себе новых друзей. Я проходил мимо его дома, по крайней мере, два раза в день, чувствуя свою отрешённость, и гнев нарастал ещё больше, когда я шёл через двор средней школы, где меня забрасывали различными спортивными снарядами, по пути в Gasden District Junior High, где я учился. Я просто ненавидел это. От злости я начал красть книги и одежду из чужих шкафчиков, ходил в центральный магазин «Piggly Wiggly’s», воровал там леденцы и заедал их «Hot Wheels» (попкорном по десять центов за мешочек), в надежде, что меня не поймают. На Рождество дедушка продал часть самого дорогого, что у него было, включая радиоприёмник и свой единственный костюм, только для того, чтобы купить мне индейский нож, и я вознаградил его жертву тем, что резал им шины у автомобилей. Месть, ненависть к самому себе и скука проторили мне дорогу в несовершеннолетнюю преступность. И я хотел идти этой дорогой до самого конца.