Грязь. Motley crue - [14]

"Да пошёл ты…", — завопил я в телефон.

"Не звоните сюда больше никогда", — рявкнул он в ответ и повесил трубку.

Это был последний раз, когда я слышал его голос.

Я проплакал много часов подряд, я вытаскивал пластинки из картонных обложек и бросал их в противоположную стену, наблюдая, как они разлетаются на мелкие кусочки. Я хватал куски винила и скрёб ими свои руки вверх-вниз и крест-накрест до тех пор, пока на красной распухшей коже не выступали капельки крови. Хотя я не думал, что смогу уснуть той ночью, но, так или иначе, первое, что я сделал, проснувшись следующим утром удивительно спокойным, я решил изменить своё имя, данное мне при рождении. Я не хотел всю оставшуюся жизнь таскать его, как ярмо, и быть тёзкой этого человека. Какое он имел право сказать, что я — не его сын, если он даже никогда не был мне отцом? Сначала я убил Фрэнка Феранна Младшего в песне «On with the Show», написав:

«Фрэнки умер прошлой ночью

Говорят, он покончил с собой

Но мы-то знаем

Как всё было на самом деле»

Затем я сделал это официально.

Я помнил, что Энджи всегда рассказывала мне о своём старом друге из штата Индиана, парне по имени Nikki Syxx, который играл в кавер-группе, входившей в число сорока лучших кавер-групп, а позднее — в сёрф-панк-команде под названием «John and Тhe Nightriders». Мне нравилось его имя, но я не мог просто так украсть его. Так что я решил взять себе имя Никки Найн (Nikki Nine — девять). Но все сказали, что это слишком по-панковски, а панк-рок в то время был в моде. Мне нужно было что-то более рок-н-рольное, и Сикс (Six — шесть) было то, что надо. Поэтому я решил, что какой-то сёрфер, играющий панк-рок, не заслуживает такого крутого имени, и вскоре я подал заявление о том, чтобы официально сменить имя на Никки Сикс (Nikki Sixx). Это было похоже на похищение его души, потому что годы спустя люди будут подходить ко мне и говорить: "Никки, чувак, помнишь меня, я из Индианы?" Я отвечал, что никогда не был в Индиане, а они говорили: "Да ладно, мужик, я видел тебя с «John and Тhe Nightriders»."

Прошение Фрэнка Феранна о смене имени на Никки Сикс.

Как-то во время тура «Girls, Girls, Girls», переключая каналы телевизора в гостиничном номере, я увидел на экране странного субъекта с землистым цветом кожи и длинными волосами, у которого брали интервью. Услышав слова: "Он — дьявол!", я остановился, чтобы посмотреть. Далее последовали бессвязные разглагольствования: "Он взял мое имя, высосал мою душу и продал её всем вам — я был настоящим Никки Сиксом (Nikki Syxx). А он использует мое имя, чтобы распространять слово Сатаны." Никки Сикс, или Джон, как его теперь звали (здесь уместно упомянуть, что Джон (Иоанн) — это святой из нового завета, который возвещал о конце света), стал заново рожденным христианином.

Энджи убедила меня переехать к музыкантам, которые жили позади цветочного магазина, напротив Халливуд Хай Скул (Hollywood High School). Там была масса желающих стать рок-звёздами, они заполонили весь дом: спали в ванне, на крыльце, за диванными подушками. Но однажды кто-то из них сжег это место дотла. Я возвращался с работы и обнаружил толпу любопытных студентов вокруг тлеющего дома. Со своим басом в руке — я всегда брал его с собой на случай, если кто-то вздумает его украсть — я вбежал внутрь, чтобы посмотреть, нельзя ли спасти что-нибудь ещё из моих вещей. Я заметил, что пианино, взятое в аренду одним парнем, который поехал навестить своих родителей, всё ещё стояло целёхонькое, так что я выволок его из дома. Поблизости, на Хайлэнд Авеню, был музыкальной магазин, куда я и продал его за сто долларов.

Энджи позволила мне переехать с нею в Бичвуд Каньон, где я зависал целыми днями, слушая ее пластинки и крася свои волосы в разные цвета, в то время как она добывала для нас деньги, работая секретаршей. Я больше не думал о пианино до тех пор, пока шесть месяцев спустя в дверях нашего дома не появились двое полицейских, разыскивающих парня по имени Фрэнк Феранна, который украл пианино. Я сказал им, что не знаю никого с таким именем.

Когда Лиззи и я пытались создать нашу собственную группу, я приехал с Энджи на Редондо Бич, где она репетировала со своей группой. Я ненавидел их, потому что они слушали «Rush», у них было много гитарных педалей и говорили они всё время о каких-то «примочках», а у самого отъявленного из них были кучерявые волосы. Если и есть одна генетическая особенность, которая автоматически делает человека непригодным для того, чтобы играть рок, так это кудри. Нет ни одного кудрявого музыканта, кто был бы крут; такие люди как Ричард Симмонс из «Greatest American Hero» и вокалист из «REO Speedwagon» были кучерявыми. Исключениями, пожалуй, являются Иэн Хантер из «Mott the Hoople», волосы которого скорее спутаны, чем вьются, и Слэш (Slash), но его волосы пушистые, а это круто.

У женщин таким эквивалентом мужских вьющихся волос является косоглазие. Если есть одна генетическая черта у женщин, которая предопределяет их ненависть ко мне, это наличие косоглазия. Мне всегда не везло с косоглазыми женщинами. Так случилось, что одна из них была соседкой Энджи по комнате. Однажды ночью я напился и попытался залезть к ней в постель, а она на следующий день рассказала об этом Энджи. Я пытался убедить Энджи, что просто перепутал её кровать с кроватью соседки, но она знала меня слишком хорошо и вышибла из дома. Я переехал в наводнённую наркотиками, изобилующую проститутками трущобу Голливуда, и сконцентрировался на лежании в собственной кровати и организации моей группы вместе с Лиззи.