Грядущий мир. Катастрофа - [45]

Мистер извиняет. Больше того, мистер даже согласен, что черт и его бабушка более чем уместны. Решив, что тема предварительной беседы исчерпана, Ундерлип приступает к существу дела:

— В каком положении яхта, мистер Баррас? Конфискация, национализация, ха-ха! Ее еще не…

— Яхта в отличном порядке, — перебивает Баррас. — Им сейчас не до яхты. Они делают какие-то приготовления на военных судах. Поверьте, мистер, моему опытному глазу: эскадра готовится к боевой экспедиции.

— Достаточно ли на яхте топлива?

— На месяц хватит.

Еще один обходной маневр — и можно будет хватать быка за рога.

— Вы хотите, капитан Баррас, заработать пятьдесят тысяч долларов? Пятьдесят тысяч! — значительно подчеркивает Ундерлип.

— Пять-де-сят ты-сяч! — пучит глаза Баррас.

— Я сказал: пятьдесят тысяч.

— Кто же мне даст такие деньги?

Разумеется, для мистера пятьдесят тысяч все равно, что плюнуть, вот так — тьфу! Но капитан Баррас положительно не догадывается, чем бы он мог заслужить такое состояние.

Бык подставил свои рога. Ундерлип решительно хватает их руками.

— Сегодня ночью, капитан Баррас, я должен выехать в море. Сегодня же!

Капитан Баррас разводит руками и поминает чьих-то родителей. Ах, извините, мистер, это морская привычка… Но яхта не может выйти в море: из гавани не выпускают ни одного судна. Эти черти рыщут на сторожевых шлюпках и регистрируют суда.

— Регистрируют? Начинается. В России они тоже начали с регистрации. Во-вторых, Баррас? Ну, а если я скажу: сто тысяч долларов, Баррас? Сто тысяч! Половину денег сейчас. Ну, что вы скажете, Баррас?

Капитан Баррас снова приводит в порядок свои усы. Окончил. Встряхнул плечами. Ударил ладонью по столу.

— Кладите деньги, мистер.

Ундерлип отсчитывает пятьдесят новеньких бумажек по тысяче долларов. Капитан Баррас потирает ладонь о ладонь, глядит блестящими глазами на деньги и испускает звук, напоминающий ржание жеребенка.

Деньги в бумажнике Барраса. Мистер может положиться. Будет сделано чисто. Поворот по-военному — раз-два. До свидания.

Океан дышит туманом. Это очень хорошо. Уже в полдень зажигаются на улице электрические фонари. Ну, гуще, гуще!

Хлебный король без роздыха ходит по комнате: взад-вперед, взад-вперед. Поменьше нервов, побольше выдержки. Но нервы не слушаются. Он стучит зубами.

Океан все подбавляет и подбавляет тумана. Тускло пятнятся фонари на набережной. У ног где-то внизу плещет волна. Ундерлип спускается по гранитным ступеням.

Дик ведет его дальше в туман, по оголенному от камня песчаному берегу. Город остался позади и пропал в молочной мути. Ундерлип недоумевает. Гавань справа, а Дик ведет его налево. Мистер знает, что капитан Баррас — человек с мозгами. Он перевел яхту в сторону от гавани на мелкое место, под предлогом ремонта трюма судна.

Ундерлип ничего не видит. Был туман и есть туман.

Где же яхта?

— Да вот она, мистер. Осторожнее, оступитесь.

Дик берет его под руку. Ведет по невидимому трапу на невидимую яхту. Только ступив на палубу, Ундерлип видит тусклый огонек, освещающий спуск в каюту, и слышит голос Барраса.

— Мистер. Идите в каюту, ложитесь на койку и, не зажигая света, постарайтесь заснуть. Все сделается как надо.

Легко сказать «постарайтесь заснуть». Пот? Кажется, это называется цыганским потом. Цыганский или не цыганский, но при телосложении короля хлеба недолго и до удара. Но выдержка, мистер, максимум выдержки, минимум нервов! Койка опускается изголовьем и поднимается в ногах. Заглушенно шипит пар. Яхта дрогнула. Тронулась, пошла тихим ходом.

Почувствовав в каюте толчки морской качки, Ундерлип соображает, что яхта вышла в открытый океан, и поднимается на капитанский мостик. Он стоит рядом с капитаном Баррасом, и ему кажется, что у яхты слишком тихий ход.

Если перед носом лошади повесить клок сена, она будет прибавлять ход в погоне за убегающим сеном. Х-ха! Теория Кингстон-Литтля, который был бы, в сущности, хорошим малым, если бы не оказался предателем. И если эту теорию попытаться применить сейчас…

— Капитан Баррас. Эта яхта будет ваша, если мы в четырехдневный срок доберемся до Англии.

— Значит, мы отправляемся в Англию, мистер? Ведь я не знал до сих пор маршрута. Я гнал яхту в открытый океан, по указанию вашего слуги, который тоже не знает маршрута.

— Итак, Баррас, еще пятьдесят тысяч и яхта.

— Полный ход! — командует весело Баррас.

— Максимальный ход! — суфлирует ему на ухо Ундерлип.

— Наибольший ход! — послушно кричит в рупор капитан Баррас.

Позади яхты туман снизу засеивается огнями. Ровные огоньки внизу в два и три яруса. Огни наверху на небе. Белая расширяющаяся дорожка, ломаясь в тумане, бегает взад, вперед, в сторону, встречается с другой светлой дорожкой, перекрещивается с нею, отскакивает от нее и убегает в сторону.

Три, четыре, пять таких дорожек чертят по туману светлые зигзаги и выдергивают из него зеленоватые холмы воды с пенным кружевом на верхушках.

— Откуда это? Что это?

— Эскадра, а наверху воздушный флот, — отвечает Баррас. — Как бы не напороться. Черт их несет.

XIV

Черт и его бабушка играют роль хороших шпор для мыслительных способностей капитана Барраса. Упомянув о них и еще о целом поколении чертей по восходящей и нисходящей линиям, капитан Баррас ощущает значительное прояснение мыслей.