Грузинские народные предания и легенды - [95]

Обыкновенно в некотором расстоянии Аждехак останавливался, змеи вытягивались, одним изгибом своего огромного тела опрокидывали сопровождавших, потом вонзали свои жала в голову жертвы и привлекали ее к шаху. И теперь они с радостным свистом вытянулись — и окаменели. Видя их неподвижность, Аждехак хотел приблизиться, но Тритино бросился на него как ураган. Длинными телами змей связал он его и поверг на землю.

Одного удара богатырской ноги было достаточно, чтобы выломать тяжелые бронзовые двери, и через несколько мгновений Тритино уже тащил своего пленника через площадь вон из города, мимо оторопевших телохранителей, на высокую и неприступную гору Демавенд, где он и приковал его к скале.

О смерти Аджехака есть два сказания: одно говорит, что и он, и змеи умерли с голоду, другое — что змеи сначала умертвили его, выпив его мозг, а потом сами погибли голодной смертью. Тритино же был провозглашен царем персидским, женился на Нане, взял во дворец гамдели, которую щедро наградил, а также и Моисея, мудрыми советами которого руководствовался при управлении царством. Общим любимцем стал Тритино.

По совету Моисея отправил он воеводу Ардама в Картлию на завоевание этой благословенной страны. Ардам перебил неистовствовавших там хазар, овладел всеми городами и крепостями и выстроил на берегу Каспийского моря город Дарубанд[733], что значит "закрытая дверь".

Он же обнес стеной Мцхету[734]. Это было первое здание из камня и извести. До него карталинцы воздвигали дома или деревянные, или высеченные в скалах, или из камня с глиной. Был и еще один способ, но им пользовались только разве цари и самые богатые люди: это были целые здания, в которых огромные камни стесывались с одной стороны и держались без помощи какого бы то ни было цемента, плотно задвигаясь один на другой. Таким же новым способом, то есть из камня и извести, была воздвигнута крепостная стена в Армази и окончена таковая же по всей горе Армази[735] до реки Мткуар.

Грузины с благодарностью вспоминают правление Тритино, которого на грузинском языке зовут Апридун. Что затевал Апридун, ему всегда удавалось, потому что он умел предложить это народу в приятной форме.

Так, когда по совету Моисея он послал Ардама, чтобы овладеть Грузией, воеводе строго-настрого было запрещено являться в виде завоевателя.

Ардам объявил грузинам, что прислан Апридуном помочь им избавиться от хазар. Грузины немедленно присоединились к его войску и под его предводительством освободились от хазар. В пылу восторженной признательности освобожденные поспешили провозгласить Апридуна царем.

208. Дождь [736]

Во времена царя Георгия I, в XI веке, жил знаменитый воевода Кэурс, из славной фамилии князей Орбелиани. Известно, что эти князья ведут род свой от императоров китайских и не раз вступали в родство с царями нашими, почему и положение их при грузинском дворе было исключительно приятное.

Надо прибавить к этому, что преданность и усердие князей Орбелиани вполне оправдывали эти отличия. Они из рода в род занимали должность начальника всех войск грузинских и удивляли мир своей храбростью.

Когда Георгий воевал с греками, Кэурс попал в плен, а так как это случилось во время битвы у деревни Ширимни, где погибло множество грузинских военачальников, в том числе спарапеты Рат и Зоват, братья Кэурса, то царь долгое время думал, что Кэурс убит вместе с ним. Только когда начались переговоры о мире, император Василий II предложил царю выменять Кэурса на четырнадцать крепостей, а именно: по одной в Тао, в Базиане, в Артане, в Кола, в Джавахете, в Шавшете[737] и так далее, и сверх того просил в заложники сына Георгиева, трехлетнего царевича Баграта.

— Я так много обязан роду князей Орбелиани, что не пожалею за них и полцарства, — ответил царь.

При окончании переговоров решено было, что пребывание царевича как заложника в Константинополе продолжится лишь столько, сколько потребно будет времени для водворения греческого управления в вышепоименованных крепостях, и никак не долее трех лет.

Нашлись люди, которые осуждали царя за отдачу четырнадцати лучших крепостей в обмен за одного человека, но народ чуть не разорвал их. Общая уверенность в воинских способностях князей Орбелиани была так неограниченна, что многие открыто говорили: "Только бы вернулся Кэурс, а с ним мы не только вернем свои крепости, но, с божьей помощью, приобретем еще четырнадцать других". Ликованию по случаю его возвращения не было конца. Более же всех радовалась двенадцатилетняя дочь его Тамара.

Тяжелым горем лег на нее плен отца, в отсутствие которого она лишилась матери и брата. Увидев, что Тамара выехала к нему навстречу одна, в сопровождении старой мамушки и нескольких молодых прислужников, богатырь Кэурс, от взора которого бежали целые полчища, заплакал, как дитя.

Отец и дочь бросились в объятия друг друга и долго не могли расстаться.

Клики радости в народной толпе умолкли, все вспомнили добрую, щедрую княгиню и красивого мальчика, всюду ее сопровождавшего, и невольно грусть омрачила общее ликование. Кэурс опомнился первый. Он обратился к встретившим его и пригласил их на свой двор разделить с ним трапезу.