Грузинские народные предания и легенды - [39]
Кажи вернулся домой, уверившись, что на свете есть такие люди, перед которыми он покажется действительно букашкой, как и говорила ему жена, и стал жить с женой в согласии.
О змеях-дарителях
64. Хогаис Минди (1)[293]
Из ущелья Архоти[294] был Хогаис Минди[295], из села Амга[296]. И по нынешний день возле Сабекурискари видны следы его жилища. Каджи[297] взяли его однажды в плен.
"Поначалу, — сказал Хогаис Минди, — глаза мне они завязали, чтоб не запомнил я дороги. Вели меня так. Как перешли мы девятую гору, тогда лишь сняли повязку. И других пленных вели, подобных мне. Мясо христиан они ели. Вокруг запястий и вокруг голов обвязали нас нитками, чтобы примечать, насколько полнеем мы. Пленница одна была у них: так раскормили ее, что нитки впивались глубоко в тело. Гоняли нас на гору и заставляли ловить змей: делали из них какие-то лекарства.
Пошел и я однажды. Поймали мы одну змею. Вокруг шеи кольцом вился у нее белый каракуль. Вернулись домой, глядим: ту полную женщину подвесили каджи под потолок, подставили лохани, снизу бьют ее трепальным гребнем железным, и льется кровь... Нелюба стала мне жизнь и еда, решил я покончить с собой".
Взял Хогаис Минди и зашел к жене своего хозяина, которая готовила лекарства из змей. В ту пору убила она ту змею с белым каракулем, и капли ее крови видны были на полу.
"Смекнула она, — сказал Хогаис Минди, — что хотел я отведать той крови, прошла мимо и растерла капли крови ногой. Да одна капля упала сбоку, так что не видна была ей. Как вышла женщина вон, слизнул я ту каплю языком".
Только коснулся он языком змеиной крови, как жар поднялся у него сильный. Вошла женщина, поглядела на него — поняла, что случилось.
"Как сменили мне девятую постель, потерял я разум, не слышал ничего. Пришел в себя, гляжу, а под мышкой у меня опухло что-то. Разрезал я опухоль, и вышли оттуда насекомые. То они, оказывается, тяжелят человека. Таким я стал легким, что, переходя через мост, завертывал камни в полу чохи, чтоб не снес меня ветер в воду".
Язык всего сущего он познал с тех пор. Решил он бежать, и удалось ему это. Однако погнались за ним каджи и поймали.
"Так били меня — кожа сошла".
Вторично бежал он.
"Как подошел к мосту, вижу: золой мост посыпан. Понял я, что ради меня то сделано. Прошел я задом наперед, чтоб сбить их с толку. Ранним утром на рассвете вошел я в лес. Спрятался в корнях большого дерева. Искали меня. До моста шли по моему следу, а затем сбились со следа".
Шел он долго и пришел в одно село.
"С палец длиной люди там жили. Увидев меня, испугались они и разбежались. Потом подошли ближе. Дали поесть кое-чего. Вечером стали возить щепки, строить что-то".
— Что это делаете вы? — спросил их Хогаис Минди.
— Сегодня в ночь нападет на нас войско журавлей и других птиц — коршунов, сорок, грачей.
— А ну, не бойтесь! — сказал Хогаис Минди.
Сделал он лук и стрелы, сел в засаду. В полночь налетели птицы. Отогнал он всех их, так что никого не успели они тронуть.
"Окружили меня, целовать стали:
— Ты наш бог! — говорили мне.
Один был малюсенький человек, одноглазый.
— Не узнал меня, Минди? — говорит мне.
— Нет, не узнал, — говорю.
— Не помнишь, как выколол ты мне глаз в Сабекурискари? Я гугули[298]. Все мы гугули. Вон за той горой превращаемся мы в птиц, а по эту сторону горы людьми становимся.
— А ну, — говорю, — если знаешь село Амга, веди меня!"
Пошел с ним тот гугули. Как пришли к горе, сказал он:
— То гора из золы. Ступай осторожно, не то зароешься. Я стану птицей, а ты по голосу ступай за мной.
Перешли они ту гору, и привел его гугули в Амгу.
Единственный был сын у матери Хогаис Минди. Привел в дом жену. Как вернулся он из плена, язык всего сущего он понимал.
— Ах, если б могли вы слышать, — говорит, — о чем шумит трава, когда мы по ней ходим: "Зачем ступаешь по мне ногами, ведь я тоже молода, мне жить ведь хочется!" А трава, что по краю хлебного поля растет, та так причитает: "Сожните и меня, зима идет, застанет меня, застудит, не оставляйте меня!" Когда рубим мы деревья, занятно, как плачут они: "Зачем режешь, больно мне, неужто не жаль вам меня? Что за сердца у вас, у людей?" Как бросим в поле камень, и тот визжит: упаду, мол, и ушибусь оземь. Зачем бросаете меня? Потом те, что на земле лежат, кричать начнут: "В меня попадешь и больно мне станет!" Когда бьем скотину палкой, ревет она, о том же говорит, плачет. А трава сама поучает: "Я лекарство от такой-то болезни, вылечу — возьми меня", — говорит. Учит нас трава: если змея за тобой гонится, беги, мол, по ровному месту — по спуску и подъему она, подобно стреле, пущенной из лука, мчится. Перескочить надо через текущую воду, и змея не найдет пути-дороги, потому что видевшие тебя воды пройдут, а новые воды скажут, что не видели они никого.
