Грузии сыны - [14]

По тайной мысли Георгия, объединенная Грузия смогла бы победить Иран. Это хорошо понимал и Шах-Аббас, для которого объединенная Грузия была более опасна, чем раздробленная и разодранная на куски феодалами. Поэтому Шах-Аббас принял коварное решение: обещал Георгию поддержку, но в то же время стал готовить разгром Грузии.

Надо сказать, что два крупных политика того времени уважали друг друга; Шах-Аббас ценил Саакадзе за ум и личное мужество, а Георгий отдавал должное восточной мудрости Шаха. Оба старались использовать друг друга в своих интересах.

В то время Шах-Аббас вел войну с Индией. Он предложил Саакадзе принять участие в походе. Грузинский полководец проявил большое мужество и военный талант при взятии Кондаара.

Затем на стороне Шаха Саакадзе участвовал в войне с Турцией; прославился при взятии города Багдада, в этой битве погиб знаменитый витязь — его соратник и брат Кайхосро Саакадзе.

Успехи Саакадзе в этих войнах принесли ему большую славу. Как передают, его исключительный героизм воспевали поэты. О его мужестве пели в шахском дворце и на улицах Исфагана. Эти песни достигли пределов Грузии. Говорят, что их можно было слышать и в Тбилиси.

В народе сохранилось несколько легенд о Саакадзе.

Во время пребывания в Иране Шах-Аббас спросил как-то Великого Моурави:

— Какое оружие лучше всего, Георгий?

— Какое попадется под руку, то и хорошо, — ответил Саакадзе.

Хитрый Шах решил испытать его и убедиться, действительно ли он так храбр и силен, как о нем говорят. Шах приказал своим придворным неожиданно выпустить на Саакадзе двух голодных львов.

— Вы придете на помощь только тогда, когда ему станет совсем плохо, — напутствовал Шах-Аббас придворных.

И вот однажды, когда Георгий гулял в уединенном месте, с двух сторон на него кинулись два рычащих льва. У Георгия с собой, кроме кинжала, ничего не было. Он мгновенно засунул одному льву в рот шапку, а в горло другого вонзил кинжал. Пока первый лев рвал шапку, Георгий убил и его. Все это произошло в несколько секунд, причем Саакадзе, вычистив о траву окровавленный кинжал и вложив его в ножны, спокойно продолжал прогулку. Эту картину из окна наблюдал Шах-Аббас. Его удивлению не было границ.

Однажды Шах устроил борьбу. На Востоке борьба была в почете, и ни один праздник не проходил без соревнований. Лучший борец Шаха, огромный голый великан, вызвал на борьбу грузин и уложил всех по одному. Тогда вышел бороться сам Саакадзе. Схватив шахского борца, он высоко его поднял и бросил на землю.

* * *

В 1614 году Шах-Аббас объявил о своем намерении начать войну с Турцией. Он собрал большую армию и выступил в поход. Однако неожиданно его войска свернули с дороги и вторглись в Кахети.

Кахетинский и картлийский цари укрылись в Имерети. Саакадзе, находившийся в ставке Шах-Аббаса, разгадал замысел персов. Он решил заключить мир с князьями, напуганными мнимым союзом Георгия и Шах-Аббаса.

К Шаху присоединились только кровные враги Саакадзе — Парсадан Цицишвили и Шадиман Бараташвили. Этот последний помог Шаху пленить Луарсаба. Впоследствии в 1622 году в Иране по приказу Шаха грузинский царь был удушен.

После возвращения Шаха в Иран Кахети восстала, и оставшиеся здесь иранские войска потерпели поражение.

В 1616 году Шах-Аббас предпринял второе крупное вторжение в Грузию. Он решил полностью уничтожить Кахетинское царство. Царь Теймураз вновь бежал в Имерети. Часть реакционно настроенных князей перешла на сторону Шаха. Народ прятался в горах и искал убежища в крепостях. Борьба длилась год. Грузины героически сражались, но потерпели поражение в неравной борьбе. До ста тысяч человек погибло, столько же иранцы забрали в плен и поселили во внутренних областях Ирана. Кахети потеряла две трети своего населения.

«Вся Кахети попала в такое ужасное положение, — писал иранский историк того времени Искандер Мунши, — какого никогда не создавали христианам мусульмане с тех пор, как появилось на земле мусульманство».

Европейский путешественник того времени Пиэтро Делавале так описывает переселение кахетинцев в Иран:

«В каких ужасающих условиях проходило это переселение, сколько смертей от ужасающей нужды, сколько убийств, грабежей, разбоя, насилия, сколько грудных детей задушили и утопили отцы своими руками, чтоб не видеть их страдания и мучения, так как они были совершенно измучены. Скольких отставших и тех, кто не мог идти, уничтожила иранская охрана. Скольких детей оторвала она от груди матери и бросила в пути, на съедение зверям, на растоптание лошадям, буйволам. Скольких родителей и детей, жен и мужей, братьев и сестер разлучили, разбросали по дальним странам, так что они навеки потеряли надежду увидеться друг с другом. Сколько мужчин и женщин продавались дешевле животных. Сколько еще происходило ужасных вещей, но всего не перечесть!»

Саакадзе окончательно убедился в коварстве Шаха. Он выжидал и готовился к восстанию, хотя по-прежнему делал вид, что верен Персии. Это было нужно ему, так как владетельные князья снова пытались его убить. Саакадзе не стал мстить им. Он считал, что силы Грузии должны быть объединены для предстоящей борьбы.