Груз-500 (таежный детектив) - [7]

Зима только вступала по-настоящему в свои права, но на поверхности снег уже схватился морозом, создавая дополнительные трудности для прохода техники. Ведущий бульдозер с неимоверным усилием раздвигал большие снежные пласты, затвердевшие, как бетон. Порой они переваливали за блестящее железо лопаты и ложились прямо на моторную часть машины — так низко садилась его ходовая часть в раздробленную белую массу. Казалось, двигатель вот-вот заглохнет, тяжелый трактор зароется в сугробы, и свирепый ветер, обдувая со всех сторон, через несколько часов превратит его в неподвижную глыбу.

Все чаще и чаще стрелял горный мастер из карабина, давая знать о замаскированных снегом и жестким кустарником валунах и огромных камнях; порой вскарабкивался на их скользкую поверхность, пытаясь увидеть в бинокль заснеженную гладь ключа. Во что бы то ни стало нужно было подкрепить уверенность людей в том, что выбранная ими роща близка, а там — долгожданный и так необходимый привал. Прекратится шум в ушах, дышать станет легче, спадет напряжение и будет возможность хорошо поужинать и отдохнуть. А на следующий день не спеша двинуться по каньону Филаретовского ключа до самого его разлива на север.

Пробивая зимние дороги в южной части края, Савченко прошел много перевалов с этими механизаторами. Там шли как-то поуверенней. Конечно, те высоты поменьше, чем на Иннокентьевском, и быстрый подъем и спуск легче переносились людьми. Здесь все иначе. Даже остроконечные сопки, порой совершенно лишенные растительности, кажутся чужими. В этом нагромождении отвесных скал и глубоких каньонов почти невозможно найти разлом, и приходится выстраивать многоэтажные ходовые серпантины. Да и многокилометровые распадки встречают людей по-другому — огромными, часто в рост человека, труднопроходимыми завалами камней, что, как стражники, день и ночь стерегут территорию, наглухо закрывая дорогу технике.

Но вот ведущий бульдозер вошел под раскидистые ветки долгожданной рощи — и, казалось, конец изматывающему и опасному переходу… А тут эта неожиданная и грозная находка. Его товарищи, кто сидя в кабине, а кто в балке, каждый посвоему переживали случившееся. Но у всех зрела невысказанная мысль: оставаться на ночевку здесь, на месте чьей-то трагедии, нельзя.

О том же подумал и Савченко, обходя кругом деревья и вглядываясь в заросли кустарника. Он обнаруживал все новые и новые части скелета, задержанные переплетением ветвей и невидимые с того места, на котором артельщики вначале остановились, рассматривая висящее на суку ружье. Зайдя с южной стороны, горный мастер заметил в огромной кроне дерева какие-то выцветшие лохмотья, фиолетовые и синие пряди, видимо, остатки истлевшей одежды. Непрерывный стук дятлов и надрывные крики каких-то черных бесхвостых птиц, унылое завывание верхового ветра действовали на измотанные нервы и делали настроение еще мрачнее. При виде того, как сыплется со сухостоев древесная щепа из-под птичьих клювов, у Савченко мелькнула мысль: а может, это вовсе не кости, может быть, изза усталости они приняли за останки человека крупные куски древесины с пробитыми насквозь круглыми отверстиями. Но нет, череп, медленно раскачивающийся на дереве, как какая-то жуткая игрушка на бесовской елке, заставил горного мастера тут же отказаться от утешительной мысли. Он было хотел повнимательнее рассмотреть находки, но решил не делать этого. Ведь механизаторы рядом, они увидят, как испуганно мечется их начальник. Василий Николаевич с силой, зло ударил топором по толстому стволу, грубо, по-мужицки, выругался, махнул рукавицей и стал, не торопясь, возвращаться к колонне, где невольный страх закрался в души участников экспедиции, напряженно и с затаенной надеждой ждавших, когда горный мастер появится из зарослей.

Савченко, стряхивая снег с одежды и валенок, медленно подошел к «130-му» и снова оглянулся на темные деревья. В ушах все еще звучали крики неприятных черных птиц и звонкая дробь дятлов по сухостою. На миг ему даже показалось, что валуны, разбросанные по распадку, вдруг зашевелились и, как сгорбившиеся люди, стали приближаться, и их становилось все больше и больше. Казалось, они тянутся именно к дереву с черепом, тяжело переваливаясь своими большими горбатыми туловищами.

— Нет-нет, — громко сам себе сказал Савченко, приходя в себя от увиденного, — надо быстрее покинуть это проклятое место.

Но куда ехать после столь сложного перехода через Иннокентьевский перевал? Нужно было хоть какое-то время, чтобы успокоиться и все трезво обдумать. Открыв кабину, он забросил в нее топор, отошел на несколько шагов, взял сухую ветку и, разровняв в затишье снег, стал рисовать на снежной поверхности одному ему понятную карту. Ехать на север по обговоренному с руководством маршруту, ориентируясь на глубокий каньон Филаретовского ключа, — это опять затяжной спуск по крутякам в неизвестность. Туман закрывает низину каньона, и не видно, что там впереди. Сколько же потребуется времени для нахождения места разлива? А вдруг что-то случится с людьми или техникой? Ведь дело идет к ночи, а у всех силы на пределе. Мороз усилился, уплотнился туман.