Груз-500 (таежный детектив) - [67]

Вообще, как объявили перестройку, в золотодобыче разлад начался. Старатели-то привыкли под крылом у государства находиться, как валютный цех страны, а его, оказывается, уже и нет. Чиновники носы воротят от нашего золота, лучше у иностранных капиталистов в долг возьмут, говорят, дешевле выйдет. Неужели нет умного человека, который понимал бы, насколько важно самим создавать золотые запасы?

На зиму на участке остаются только те, кто хочет еще подработать к зарплате основного сезонного времени. Это, как правило, люди с периферии. Пока домой доедешь, денег уже нет. А семья ждет, планирует что-то купить, в основном, квартиру, машину или радиоаппаратуру, да мало ли что для нормальной жизни надо.

Вот и живут эти работники зимой на участке да и питаются похуже, чем в сезон. В основном это бульдозеристы, которым приходится елозить по замерзшим болотам и ключам, куда летом зайти невозможно. Прежде, чем пройти лопатой, нужно, как говорят механизаторы, «погреть землю». Это значит — на бульдозер надевают один или два клыка, и этими клыками вспахивают болотины на десять-пятнадцать сантиметров, а потом «130-ый» лопатой сгребает вскопанное. И так повторяется

несколько раз, пока не достигнут еще не промерзших слоев. Вот тогда не зевай, упустишь время — вода в котловане за ночь замерзнет. А так земля еще теплая, хотя мороз минус 30. Поднимается густой пар, в двух шагах ничего не видно. Машины превращаются в ледяную гору. Бывает, что бульдозер полностью покрывается белым панцирем и становится неуправляем. Тогда приходится его оттаивать в теплом помещении не менее суток, а механизаторам ломами отбивать грязный лед вперемешку с вязким торфяником, намертво примерзшим ко всем деталям машины.

Трудно приходится, но коль остался, то не жалуйся. В таких бригадах, как правило, народ дружный. Каждый работает за двоих, потому что знает: от этого зависит трудодень. В среднем тысяча двести рублей в месяц выходит — деньги неплохие по тем временам.

Из руководства остается или горный мастер, или сам начальник участка. Все зависит от объема вынимаемого грунта и мощности полигона, который нужно подготовить к летнему сезону. А это от пятисот тысяч до полутора миллионов кубометров, в зависимости от глубины залегания золота. Все это горными инженерами заранее просчитывается на основании проекта.

С рабочими, которые соглашаются на зимовку, непременно договариваются о том, что скот и другая живность передаются на попечение бригады, так как животноводы все уезжают. Вначале возражали, а потом свыклись. Ферма стала вроде клуба. Отработал — время свободное есть, идти некуда. Кино нет, телевизора тоже. А тут хоть какое-то развлечение.

У каждого механизатора есть свое подопечное животное. И каждому, будь то поросенок, теленок, курица или овца, они дают имена. Баранов почему-то чаще называют Борьками, коровам дают более ласковые имена: Милка, Крошка, Зорька. Животные, как правило, быстро привыкают и к своим именам и к своим хозяевам. Вот, например, идет Николай Степанов, а к нему из сарая бегут корова с теленком. И для каждого у него находится ласковое слово и лакомство: одному кусочек сахара, другому краюшку хлеба. Потом все вместе возвращаются в сарай, на свои места. Иногда животные так и остаются все вместе на ночь. А вот необычная картина: в урочный час бежит через весь полигон корова к своему дояру-бульдозеристу доиться, а за ней весь «скотный шлейф». Вот так совместно мирно сосуществуют и выживают. Морозы зимой сильные, в сараях холодно, спасают овцы — шуба у них теплая, свиньи и коровы к ним жмутся, а на коровах — куры, на них-то оно теплей будет, чем на шестках.

А бывало, в зимнее время, особенно в бураны, забредали на участок бродячие собаки, тощие и одичавшие, иной раз на перебитых лапах. Гонимые голодом, идущие на запах скотного двора и людей, они приползали, оставляя кровавые следы на снегу. И сердобольные механизаторы выхаживали их. Сколачивали конуру, стелили внутрь овечью шкуру, а то фуфайку из личной спецодежды. И медицинскую помощь им оказывали квалифицированно. Собаки быстро привыкали к общему распорядку и в медпункте не шарахались от резких запахов спирта и эфира, а напротив, изогнувшись в три дуги, показывали раны, нанесенные зверем, или картечины, застрявшие в их теле. Ведь все они на охоте побывали, а там всякое может случиться. Иногда теряется собака, и хозяин возвращается домой без нее. А животное, оказывается, покалечено. И приползает оно к людям за помощью. Поэтому, когда иная собака заскулит, то новоявленный ветеринар понимает: ранение тяжелое, надо действовать поаккуратнее. Зато потом эта псина преданно служит своему спасителю.

Кое-кто из деревенских мужиков так привыкал к собакам, что, уезжая домой, забирал их с собой. Другие так и оставались на участке, и жилось им там совсем неплохо. Еды вдоволь, не на цепи, никто не обижает. А что еще надо? Поэтому и драк собачьих здесь обычно не бывает, все на равных правах.

Правда, все же выделялась из всех огромная сибирская лайка, которая считала своим хозяином врача Семена Николаевича Тимченко и не отходила от него ни на шаг. Она тоже пришла из леса, в схватке с секачом пострадала. Лекарь выходил ее, назвал Ерофеем, и стала она вроде вожака всей стаи. Умная, человеческую речь с полуслова понимала.