Грустный шут - [26]
— Какой-то человек передал. Себя не назвал. Сказал, царю от любящей женщины.
— О, — захохотал Меншиков, приблизившийся к столу, но тут же осекся.
Петр бешено топнул, смял пакет в горсти: в ладонь уперлось что-то твердое. Царица, беседуя с Бармою, из-под прищуренных век следила за царственным супругом. Но вот тревожно вскинула бровь: в зал почти ворвался ее секретарь, волоча за собою Фишера. Забыв поклониться царице, кинулся к Юшкову.
Сославшись на недомогание, царь снова удалился. Полежав час-другой, велел позвать к себе Монса. Испуганный этим приглашением, царицын секретарь шел к нему ни жив ни мертв. Следом толкнулась сама Катерина. Петр с грозной ласкою удалил ее; у дверей поставил своего денщика, приказав никого не впускать.
— Сядь, Виллим, — сказал тихо. Худой кулак судорожно сжимался и разжимался. На потном виске дрожала синяя жила. — Как ты на Анну похож… — зорко вглядываясь в Монса, ужавшего круглые, начинающие полнеть плечи, задумчиво проговорил Петр. — Красив и… так же предан.
— Государь, я за сестру не ответчик, — избегая пронизывающего взгляда царя, чуть слышно выдавил из себя Монс. — Я вам предан душой и телом. Вам и Катерине Алексеевне.
— Что Катерине предан — знаю… — глухо молвил царь, рванув пакет, из которого выпал похищенный Фишером перстень. — А мне так же верен, как и сестра твоя…
Монс все понял и молча рухнул на колени.
Его увели.
Лицо Петра посерело. Глаза дико выкатились. Тряслись непослушные, много умевшие руки. Он что-то хотел крикнуть, но свалился со стула. К нему вызвали доктора.
В зале Барма забавлял фрейлин и царицу. Митю увел к себе царский токарь Нартов, стал расспрашивать новоиспеченного лейтенанта о житье-бытье, сам показывал ему токарный станок, мастерскую.
Поняв, кто перед ним, вздохнул сочувственно:
— Не ко двору ты здесь, парень. Уплывай скорее. И брата с собой бери…
Юшков и светлейший играли в шахматы.
— Худо играешь ноне, Александр Данилыч, — снимая фигуру за фигурой, посмеивался Борис Петрович. Причину рассеянности светлейшего знал.
Меншиков, взяв по чарке себе и князю, вполголоса спросил:
— Того немца, — кивнул он на Фишера, занимавшего разговорами его сестру, — ты подослал к Монсу?
— Сами снюхались. Для чего я немцев сводить стану? Меня и с русскими мир не берет, — усмешливо-спокойно ответил Юшков.
— А ты не ссорься со мной… Не ссорься, Борис Петрович, — погрозил пальцем светлейший. — И с государыней не ссорься…
— Да смею ли я, Александр Данилыч! — Юшков поискал глазами Монса. Того не было. «Видно, пакетик-то не зря передан», — подумал. Объявив мат, сказал почтительно: — Государыню чтить надо. Да и тебя тоже. — Помолчав, с усмешкой, повергнувшей светлейшего в ужас, добавил: — Тебя и в Лондоне чтут… Сдавайся, Александр Данилыч!
Меншиков, рассыпав фигуры, бросился к выходу, расталкивая встречавшихся на пути придворных.
Оркестр, перестав пиликать какой-то унылый менуэт, бодро грянул русскую плясовую. Дарья Борисовна, по знаку царицы, тотчас впорхнула в круг, позвав за собой Барму. Тот пронзительно свистнул, метнулся ей навстречу и, выдав коленце, махнул вприсядку. То прыгая выше головы, то приседая и хлопая себя по подошвам, Барма носился и требовал:
— Жару! Жару!
Легко порхала вокруг Дарья Борисовна, дробила, вертелась на носочках, а когда музыка кончилась, нарочно поскользнулась и, подхваченная Бармой, шепнула ему:
— Мой!..
Танцмейстер немец вновь велел играть менуэт, но царев врач что-то шепнул царице.
— Государь болен, — сказала она.
Пир на этом закончился.
Недели с две проболев, Петр почувствовал себя лучше. С утра вызвал к себе Беринга и Пиканова, чтобы обсудить с ними план Северной экспедиции.
— Затосковал, лейтенант? — спросил в конце беседы, хлопнув по плечу Митю.
— Уж паруса снятся, — признался Митя.
— Ну скоро, скоро. Теперь скоро, — успокоил Беринг, которому царь поручил возглавлять экспедицию.
— А ты поспешай, командор, — строго нахмурился Петр. — Вот-вот и лед на Неве тронется. — Поймав укоризненный Митин взгляд, тепло улыбнулся. — Чокнемся, лейтенант, за удачу! Попутного вам ветра!
— Не пейте, ваше величество, — тихо сказал Митя. — Нельзя вам пить.
Беринг крякнул недовольно и поставил свою чарку.
— Отчего же нельзя-то? Всем можно — царю нельзя? — полушутливо, полугрозно спросил Петр. Рюмку, однако, отставил.
— Век себе укорачиваете. Ум ослабляете.
«Верно, ох, верно, парень! Год за десять проживаю… Износился…»
— Ну, помру, — сказал ласково, усадив Митю рядом с собою и заглядывая ему в глаза, — жалеть будешь?
— Не помирай, государь, — взволнованно попросил моряк, словно от Петра зависело — жить или помереть. — Без тебя держава наша сгинет.
Беринг, все-таки успев опрокинуть чарку, уж хрумкал огурцом. Бесхитростная Митина фраза повергла его в смятение: огурец застрял в горле.
— После меня есть кому наследовать, — не сразу отозвался Петр, не сумев скрыть печали в голосе. — Елизавета есть, дочь… Внук подрастает… — сам понимая беспомощность доводов, отрывисто говорил царь и клонил голову, чтобы не показать выражения вдруг погрустневших глаз.
— «Лизавета — девка, что с нее взять, — возразил Митя, объявив тайные тревоги царя. — Царевич глуп, все расстроит.
В публикуемых в первом томе Зота Корниловича Тоболкина романах повествуется о людях и событиях середины XVII – начала XVIII веков. Сибирский казак-землепроходец В.В. Атласов – главный герой романа «Отласы». Он совершил первые походы русских на Камчатку и Курильские острова, дал их описание. Семён Ульянович Ремезов – строитель Тобольского кремля – главное действующее лицо романа «Зодчий». Язык романа соответствует описываемой эпохе, густ и простонароден.
В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом.
За долгие годы жизни в литературе Зотом Корниловичем Тоболкиным, известным сибирским, а точнее, русским писателем созданы и изданы многие произведения в жанрах прозы, драматургии, публицистики. Особенно дорог сердцу автора роман «Припади к земле», начатый им в студенческие годы, оконченный много позже. В романе заложены начала будущих его вещей: любовь к родной земле, к родному народу. Он глубинный патриот, не объявляющий громогласно об этом на каждом перекрёстке, не девальвирующий святое понятие. В Московском издательстве «Искусство» издан его сборник «Пьесы, со спектаклем по пьесе Зота Тоболкина «Песня Сольвейг» театр «Кармен» гастролировал в Японии.
Новая книга Зота Тоболкина посвящена людям трудового подвига, первооткрывателям нефти, буровикам, рабочим севера Сибири. Писатель ставит важные нравственно-этические проблемы, размышляет о соответствии человека с его духовным миром той высокой задаче, которую он решает.
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».
Роман посвящен судьбе семьи царского генерала Дмитрия Вороновского, эмигрировавшего в 1920 году во Францию. После Второй мировой войны герои романа возвращаются в Советский Союз, где испытывают гонения как потомки эмигрантов первой волны.В первой книге романа действие происходит во Франции. Автор описывает некоторые исторические события, непосредственными участниками которых оказались герои книги. Прототипами для них послужили многие известные личности: Татьяна Яковлева, Мать Мария (в миру Елизавета Скобцова), Николай Бердяев и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.