Грустное кино - [7]

Но все эти штучки были пока что не для Б. – он искал чего-то другого, чего-то большего – амбициозного, если так больше подходит. И сегодня вечером ему показалось: он это что-то нашел.

– Знаешь, чем я хотел бы заняться? – сказал Борис с заученной неспешностью, когда они с Сидом сидели, развалившись, на омытой луной, исхлестанной волнами террасе громадной гасиенды Крошки Мари, а мимо сквозь свет от свечей и аромат сосен и гардений проплывали или проскакивали девушки, в мини и макси, в леопардовых леопардах, в бикини и шортах. Все они играли в прятки и все хотели, чтобы их нашли или хотя бы заметили – пусть даже всего на одну секундочку. – Я хотел бы сделать один из тех, – Б. кивнул в сторону просмотрового зала. – Один из тех порнофильмов. Сид какое-то время тупо на него поглазел, затем взглянул на погасший косяк у себя между пальцев.

– Эта трава круче, чем я думал, – хмыкнул он, отбрасывая косяк. – Значит, один из тех сделать хочешь?

Борис кивнул.

– Так, значит, очень хорошо, – сказал Сид с какой-то нездоровой иронией. – Лучший режиссер в мире хочет снять порнофильм. Это классно. Да, очень забавно. Я хочу сказать, это по-настоящему весело, правда? Ха-ха-ха… – Ему пришлось преобразовать свой натужный смех в звук болезненной отрыжки.

Борис просто смотрел вперед – в бесконечную звездную ночь и темные воды Тихого океана. Лицо его ничего не выражало, а мысли были где-то далеко.

– Я сегодня с Джоем Шварцманом столкнулся, – уже с какой-то холодной ненавистью продолжил Сид, – так он рассказал мне, как ты то дельце с «Метро» просрал. – Дельце, следовало отметить, которое сам же Сид и предложил и в котором принимал деятельное участие.

Откуда-то из дальней комнаты донесся невероятный жалобный вой экстраординарной солистки «Пластик Оно Бэнд». Борис ничего не сказал, даже вроде бы и не услышал, но по-доброму кивнул этому звуку.

– Ладно, – сказал Сид, приободренный наркотиком до самовыражения. – Ладно, договорились, ты святой! Ты охуительно, заебательски, безумно святой! Ты отвергаешь картину за десять миллионов долларов – «Дантов Ад», а ведь это черт знает какой сценарий, знаешь ты это, ведь правда же знаешь? Итак, ты ее отвергаешь, а на следующий день говоришь о том, чтобы снять порнофильм! Это, скажу тебе, очень забавно, очень находчиво. Еще одна глава в легенде… в «Легенде о Царе Б.», да? Как тебе такое название?

Посредством наркотика и адреналина Сид довел себя до состояния страстного и праведного гнева. Он закашлялся, нашарил у себя в кармане сигарету, с великим неистовством раздавил ее об ониксовую столешницу между ними, откашлялся и собрался было снова заговорить – но появление радостной хозяйки дома сбило его с толку. Крошка Мари принялась выделывать курбеты прямо у них перед носом, крутя задранными юбками своего нового наряда – в заносчивой манере канкана то и дело на миг обнажая черные кружевные трусики и тоненький отрезок матовой ляжки, а также дико вереща:

– Кому тут на завтрак дать отсосать?!

Сид похотливо фыркнул.

– А что там у тебя – сушеная креветка? Ха-ха-ха! – Кашляя и отплевываясь, он хлопал себя по ляжке, пока Крошка в своей сумасшедшей пляске неслась прочь.

– Я должен выяснить, – сказал Борис, едва заметив ее блистательные кренделя, – как далеко можно завести эстетично-эротичное. В какой точке, если такая вообще есть, оно превращается в нечто бессмысленное.

– Тогда у меня для тебя новости, – твердо и лаконично отозвался Сид. – Это уже многие годы делают. «Подпольное кино» – так это называется. Слыхал про такое? Про Энди Уорхола слыхал? У него там все-все показывают – хуй, пизду, всю историю! Это же злоебучая индустрия, черт побери!

Борис вздохнул, качая головой.

– Ничего там у него не показывают, – сказал он мягко, даже грустно. – Как раз это я и пытаюсь тебе втолковать. Там даже не начали ничего показывать. Никакой эрекции, никакого проникновения… ничего. А кроме того, все это чепуха… любительство, вроде того материала, который мы сегодня вечером посмотрели. Плохая игра, плохое освещение, плохая камера, вообще все плохо. В порнофильмах, по крайней мере, можно видеть, как люди реально ебутся… а в подпольном кино все только представляется, предполагается – эрекцию и проникновение там никогда не показывают. Так что подпольное кино вообще в счет не идет. Я вот что хочу выяснить: почему порнофильмы всегда так нелепы и смехотворны? Почему невозможно сделать хотя бы один по-настоящему хороший – знаешь, действительно красивый и эротичный? – Это было сказано с неопровержимым чистосердечием.

Несмотря на действие марихуаны, Сид ответил быстрым машинальным кивком (такому поведению в определенных серьезных обстоятельствах научили его многие годы существования в качестве подпевалы).

– Ну да, – выжидательно протянул он, явно сбитый с толку.

– Я вот что имею в виду, – продолжал Борис. – Предположим, этот фильм был бы сделан в студийных условиях – полнометражный, в цвете, красивые актеры, классное освещение, сильный сюжет… как бы он тогда выглядел?

– Черт, даже представить себе не могу, – признался Сид.

– Я тоже, – сказал Борис и после небольшой паузы добавил: – Мне просто интересно, возможно ли это.