Грустное кино - [40]

– Захватим это по пути наверх, ладно? Во всем этом деле мы будем добиваться ощущения типа «красавица и чудовище».

– Колоссально.

Борис снова воззрился на комбинезон и штанишки.

– Пожалуй, ее пижаму нужно слегка порвать, – произнес он вполголоса, затем подозвал Тони и спросил, что он думает по этому поводу.

Тони пожал плечами.

– Вряд ли он ее насиловал. Думаю, он просто ее одурачил.

– Да, ты прав.

Они направились к камере.

– Нет, погоди минутку, – сказал Борис, останавливаясь. – Предположим, он рвет их еще до того, как ее дурачит. Ну, например, он может начать их стягивать, а она инстинктивно сопротивляется, он тянет сильнее, и как раз тогда они рвутся. А уже потом он ее дурачит, говоря, что просто хочет прижать к ней свой член и всякую такую чепуховину. Верно? То есть, это такой классный образ – рваные пижамные штанишки юной девушки.

– Годится.

Они вернулись к кровати, где Иветта одновременно массировала и сосала Сиду его орган. Ее грим под Арабеллу заставил Бориса проделать мгновенную прокрутку главного события предыдущего дня.

– Ух ты, – восхитился он, – а ведь она и впрямь совсем как Арабелла, правда?

Тони немного подумал.

– Гм. Если бы она делала что-то другое, тогда была бы похожа. То есть, я не очень себе представляю, как Арабелла сосет член.

– Не представляешь? А ведь тебе по роду работы полагается иметь чертовски богатое воображение. – Борис нагнулся и подобрал пижамные штанишки. – А где именно их надо порвать?

– Да прямо на самом верху.

Борис взялся обеими руками за верх, где шла резинка, и потянул.

– Черт, они не рвутся. Вот облом.

Тони потянулся за штанишками.

– Дай я попробую… черт, ты прав.

– Погоди минутку, они порвутся в самом низу отверстия. – Борис забрал штанишки и слегка разорвал их по шву. – К тому же, когда это случится, получатся классные кадры – крупный план того, как он их разрывает, постепенно обнажая ее юную пизду.

– Юную пизду? Как ты собираешься сделать ее юной?

– Гм. Придется ее подстричь. – Он помахал рукой помощнику дю Кувье. – Эй, гример! Тащи сюда ножницы!

– Класс, – одобрил Тони.

Борис снова принялся располагать пижамные штанишки на полу. Тем временем Тони подался вперед, чтобы вглядеться в Сида и Иветту – точнее, в голову Иветты и член Сида. Иветта, не останавливаясь, подняла на него глаза, что произвело довольно странный эффект. Словно бы пятилетняя девочка широко раскрытыми глазами вопросительно глянула на Тони поверх торчащего изо рта леденца в то время как, нависая над ней в манере хирурга из фильма ужасов, помощник гримера ловко и избирательно уменьшал объем волос у нее на лобке.

Тони протянул руку и, улыбаясь, погладил девушку по голове.

– Послушай, приходи-ка ты ко мне в номер, когда будет перерывчик. Хочу с тобой насчет твоей роли поговорить.

Хриплый вопль Сида нарушил их маленький тет-а-тет:

– Не убрался бы ты отсюда на хер, черт побери? У меня, блин, только-только чуть было как следует не встал!

Тони подмигнул Иветте, отворачиваясь и еле слышно мурлыча:

– Вам бы в кино сниматься…

Борис, все это время пытавшийся как можно удачнее расположить пижамные штанишки, встал, по-прежнему глядя на них, и положил ладони на бедра.

– Мы должны взять их очень близко, – бормотал он, – очень близко… иначе не будет никакого смысла… мы должны увидеть ткань, самые ее нити, как раз в том месте, где она порвана… – Он повернулся, чтобы подойти к камере. Тони последовал за ним – но тут их остановил хриплый крик сзади.

– Эй, парни, врубитесь! Вот это болт, ага? – Они дружно развернулись и увидели, как Сид с гордостью демонстрирует очень серьезную эрекцию, выпячивая член вперед для лучшего обзора. – Как вам такой, а? Хотел бы я посмотреть, парни, как вы сравнитесь с этим блокбастером!

Борис думал о другом и бросил взгляд, просто откликаясь на шум.

– Классно, Сид, – без особого энтузиазма похвалил он – а затем, уже серьезно, останавливаясь и оглядываясь на сосущую Иветту, прокричал: – Не дай ему кончить! Еще рано! – Страховки ради Борис повторил это на французском: – Attention, faut pas le faire jouir! Pas encore! [24] – После чего они с Тони продолжили свой путь к камере. – Думаю, у нас может получиться фантастическая сцена, Тон, – сказал Борис так серьезно, что вышло почти мрачно. Позади них Сид по-прежнему орал:

– Эй, вы, парни, Иветта говорит, что он идеальный! «Parfait [25]», говорит. Слышишь, Тон? Заебись – parfait! Ха-ха-ха!

Съемка, предшествующая текущей, должна была закончиться на том, как пижамные штанишки падают на пол, смятые и порванные. Задержавшись на этом пикантном образе, камера затем должна была панорамировать снизу вверх и приблизиться туда, где дядя пытался насильно вставить «Арабелле».

– Хорошо, Сид, – сказал Борис, – просто приставь его к самому краю влагалища, как будто ты пытаешься его втолкнуть, а он не идет… вот так. Ну что там, Лас?

– Он весь влажный – я цепляю уйму бликов… он все еще влажный от ее рта.

– А, ч-черт, – выругался Борис, затем крикнул Силу: – Ладно, Сид, вытри его.

– Кого?

– Хуй! Твой хуй – он не должен быть влажным, черт побери! – Борис повернулся к помощнику дю Кувье: – Гример – салфетки, пожалуйста. – И молодой чудак в темпе сгонял за пригоршней «клинекса».