Группа поддержки для выживших девушек - [26]
Рядом с ее компьютером стоит накопитель для папок, и в нем единственная папка из манильской пеньки. Я раскрываю ее и вижу знакомое лицо, прикрепленное к обложке изнутри: Фьюгейт, Стефани, она усмехается так, как больше никогда уже не усмехнется. Что-то есть в этой улыбке, что-то блаженное и беззащитное, и оно включает память, и я вижу улыбку Джиллиан и стараюсь больше не думать о Джиллиан, я стараюсь вообще любой ценой выкинуть ее из головы, потому что иначе я начинаю думать о том, что с ней случилось, и тогда все возвращается ко мне точно, как оно и случилось, и я выхожу из кабинета доктора Кэрол, запираю дверь и тут же снова начинаю плакать.
Я сижу в спортивном зале, смотрю на стену, что против меня, и стараюсь не думать о Джиллиан, о том, как мне не удалось спасти ее, определенно стараюсь не думать о том, что я убежала и оставила Джулию лежать у меня на полу. Я долго, долго думаю об этом. Я не могу сделать ни шага до вечера, а время просто исчезает, когда я начинаю думать обо всех случаях, когда я подводила кого-нибудь из моих знакомых. Когда Пэкс стучит в мою дверь и спрашивает, пойду ли я обедать, я прошу его передать матери, что я сегодня лягу рано. Завтра мне предстоит большой день с копами.
Я знаю – мы пациентки доктора Кэрол, но когда я увидела эти папки, у меня появилось ощущение, что я экспонат коллекции, трансформер ограниченной серии, бабочка, приколотая к доске. Прежде чем вернуть на место, я просмотрела папку Фьюгейт Стефани. Она была на Красном озере, потому что три года назад, когда ей было тринадцать, ее школьный тренер по теннису начал травить своих игроков, одержимый идеей создать чемпионскую ракетку, и Фьюгейт Стефани догадалась об этом во время встречи в его кабинете, прежде чем он успел дать ей смертельную дозу. «Красное озеро» было не первым ее кризисом, оно было сиквелом. Сегодня она похожа на всех нас, остальных. Бедная малышка. Еще одна куколка из коллекции доктора Кэрол.
Когда мои часы показывают 21:57, я тихонько выхожу в коридор, тревожная сумка висит у меня на плечах, ременная сумка висит на поясе. Я слышу, как доктор Кэрол в доме разговаривает с кем-то по телефону, она говорит четким, уверенным голосом, который стихает, когда я пробираюсь к боковой двери, где меня ждет Скай.
– Готовы? – шепчет он.
Я опускаю глаза. На нем тяжелые черные военные берцы, слишком большие и шумные, чтобы незамеченным выйти из дома.
– Поменяй ботинки, – шепчу я.
– Это же мои «АндерАрмур»[26], – шепчет он в ответ. – Они пробуждают страх.
Я закатываю глаза. Мальчики и их игрушки. Он открывает боковую дверь, и мы оба прислушиваемся, но непрерывный голос доктора Кэрол эхом отдается в кухне. Это хороший знак. Мы проскальзываем в гараж. Его ботинки и в самом деле производят тот шум, которого я опасалась.
– Эй! – раздается пронзительный голос, прежде чем я успеваю закрыть кухонную дверь. – Вы это куда?
Это Пэкс. Я начинаю закрывать дверь перед его носом, но он хватается за дверное полотно.
– Вы тайком? На свиданку?
– Закрой рот, – шепчу я.
Но я не знаю, что делать дальше. Ударить его? Связать и засунуть в рот кляп? Я поворачиваюсь к его брату.
– Не говори маме, – шепчет Скай Пэксу.
Глазки маленького придурка сужаются до булавочных головок.
– И сколько тебе заплатили? – шепчет он.
Хорошо хоть теперь шепчет, а не орет.
– Вам лучше дать ему что-нибудь, – говорит мне Скай.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я.
Пэкс переминается с ноги на ногу, поворачивает голову, смотрит внутрь дома, потом поворачивается ко мне с ухмылкой хеллоуинской тыквы.
– Купите мою книгу, – говорит он, размахивая своим комиксом, который он пытался всучить мне раньше.
– Как насчет пяти долларов? – шепчу я, копаясь в моем бумажнике.
– Как насчет сотни? – говорит он.
Я скептически смотрю на него, но он серьезен. Я смотрю на Ская, но он только пожимает плечами. Очень полезно. В заложницах у младшего братца. Я отсчитываю пять двадцатидолларовых купюр и вспоминаю, что чувствовала я, имея младшую сестренку. Эти воспоминания пронзают меня болью, отчего я начинаю ненавидеть этого щенка еще сильнее. Он сует мне в руки комикс, я беру его, засовываю в мою сумку.
– Сайонара[27], дурачье! – смеется он.
– Идем скорее, пока он не передумал, – говорит Скай, и мы выходим из гаража доктора Кэрол в темноту.
Джонатан Стоукс, «Визжащие девственницы и монстры мачете: Сотворение слэшеров», 2008
Группа поддержки последней девушки VII: Сын последних девушек
– Я бы предпочел, чтобы вы не сидели на полу, – говорит Скай, переключая передачи. Я сложилась в пространстве перед пассажирским сиденьем, сидела там, прижав подбородок к коленям, спину – к двери, голову – к крышке бардачка. Снаружи есть глаза, и они ищут меня. Я не желаю рисковать.
– Этот вопрос не обсуждается.
Скай вздыхает и продолжает вести машину, свет встречных фар пробегает по его длинному лицу справа налево. Справа налево. В машине меня всегда клонит в сон, я обо что-нибудь стукаюсь головой, веки у меня тяжелеют, легкие наполняются запахом сна.
Он делает правый поворот, и дверная ручка ударяет меня в бок. Моя тревожная сумка стоит на сиденье, она частично расстегнута, а моя рука просунута внутрь, держит мой.22. Ладонь на рукояти потеет.
