Группа «Михал» радирует - [45]

Рымкевич, вернувшийся из поездки в Литву, привез информацию (от офицера авиационной части Рихт-Хофена) о том, что фюрер принял решение нанести удар на Кавказ с целью скорейшего овладения богатыми нефтеносными районами. Эти сведения подтвердил также и Янушевский. Достаточно достоверные данные о подготовке немцев к новому наступлению удалось получить Янеку через майора Сикорского.

Вся эта информация немедленно передавалась в Центр. Напряжение в эти дни было настолько велико, что Арцишевский работал чуть ли не круглые сутки, стремясь раскрыть истинные замыслы гитлеровцев и определить направления предполагаемого их удара.

О том, насколько большим доверием Центра пользовался Арцишевский и как высоко ценилось его мнение, свидетельствует тот факт, что ему было дано задание изложить свою оценку общего военно-политического положения и высказать соображения о возможных направлениях немецких ударов. Центр высоко оценил деятельность Арцишевского и всей группы «Михал» в целом[21].

Однако возросшая в этот период активность группы «Михал» обошлась очень дорого. И вскоре нам пришлось расплатиться за нее первым тяжелым ударом. Один из ценнейших наших помощников, Юрек Томашунас, попал в руки гестапо. При трудновыяснимых обстоятельствах, во время сбора донесений в Кракове, он был арестован местным отделением гитлеровской тайной полиции. Мы подозревали в предательстве одного из людей, с которым Юрек установил связь в самое последнее время. Арест Томашунаса дезорганизовал нашу работу — пришлось срочно ликвидировать все известные ему явки и заменить документы людям, с которыми ему доводилось общаться. Несмотря на пытки, Юрек никого не выдал. Однако полной уверенности, что гитлеровцы не напали на наш след по каким-либо другим путям, теперь не было. В частности, меня крайне озадачил визит на одну из моих квартир неизвестного молодого человека из Кракова, назвавшегося товарищем Юрека Томашунаса и предложившего свое сотрудничество. Он просил о встрече с командиром группы или его заместителем. Я пообещал ему содействие, но, наведя справки и узнав, что он был арестован вместе с Юреком, а сейчас разгуливает на свободе, прервал с ним всякую связь. Еще одна квартира оказалась проваленной.

В этот период мы получили сообщение о том, что генерал Андерс вывел из СССР на Ближний Восток польскую армию[22]. Арцишевский расценил этот шаг как противоречащий интересам Польши.

В стране тем временем множество различных подпольных военных организаций стали объединяться в одну, подчиненную единому командованию. Объединенная организация получила название Армии Крайовой. В рядах ее все более стали активизироваться группы, решительно настроенные против сотрудничества с Советским Союзом.

В этой обстановке Арцишевский решил принять дополнительные меры предосторожности, осуществить реорганизацию нашей группы путем подготовки еще нескольких радистов и получения новых радиостанций, а также ввести более строгие требования конспирации. Первым курс обучения стал проходить Богуслав Копка, который должен был заменить Игоря с тем, чтобы тот занялся обучением новых радистов.

До сих пор вся связь с Центром лежала на Игоре. В этой трудной и ответственной работе ему энергично помогала неутомимая Ирмина. Оба они явно симпатизировали друг другу. Нервное напряжение и постоянная опасность еще более их сближали. Потому для нас не явилось неожиданностью, когда они объявили о намерении жениться. Арцишевский, очень доброжелательно относившийся к обоим, устроил по этому поводу «семейный» ужин. Сердечная атмосфера этого торжества надолго сохранилась в нашей памяти.

В июне стали поступать тревожные сведения о новых арестах. За малоизвестные нам торговые сделки была арестована дочь Брацкой. Наша разведка в Павяке донесла, что она стала рассказывать немцам об Арцишевском буквально все, что знала. Но, к счастью, знания ее о Миколае не шли дальше эпизода, как он в новогоднюю ночь одевался в мундир капитана Войска Польского. Неделей позже были арестованы Карповичи несколько человек из его группы. От Карповича гитлеровцам ничего о нас выведать не удалось. Прошли аресты и среди знакомых Арцишевского, состоявших не в нашей группе, а в других подпольных организациях.

Нам снова пришлось сменить оказавшиеся ненадежными квартиры, явки и документы. Арцишевский переселился на улицу Добрую, куда перебрался и Жук. Сюда мы переправили все документы, печати, оружие и снаряжение. Охранял все это имущество живший там инвалид, друг нашего хозяина. Все прежние квартиры мы сочли проваленными, и лишь Янек продолжал оставаться в квартире Гурницкой. На все предложения сменить место жительства он отвечал, что из его окружения никто не провалился и потому переселяться нет необходимости. Положение наше становилось тяжелым, но Арцишевский не падал духом. Он сохранял спокойствие сам и помогал другим, побуждая нас к активным действиям. Помнится, однажды, почувствовав, что все угнетены и подавлены внезапными арестами, он собрал всех находившихся в то время в Варшаве на квартире своих знакомых. Мы расположились в мягких креслах, и Валеры стал рассказывать о временах правления короля Собеского, об искусстве и литературе того периода. Он до такой степени завладел нашим воображением, что мы полностью перенеслись мыслями в ту эпоху, забыв о войне, неудачах, арестах. Мы просидели у горящего камина почти всю ночь. Утром, хоть и невыспавшиеся, мы чувствовали себя бодрыми и с новой энергией принялись за выполнение своих заданий.