Группа «Михал» радирует - [37]

Ожидание затягивается. Примерно через час приносят какую-то фотографию — групповой снимок выпускников гимназии. Показывают фотографию мне и спрашивают, кто из них мне знаком. Я пока ничего не понимаю.

— Нет, я никого из них не знаю.

— И этого тоже? — брюнет тычет пальцем в худощавое лицо гимназиста.

— Нет, не знаю.

Снова текут минуты ожидания, долгие как часы. Моя спутница взглянула на меня как-то теплее, потом повернулась к брюнету:

— Вы мне не разрешите спуститься к ребенку, его надо покормить, он голоден.

— Разве дома никого больше нет?

— Есть сестра, но…

— Нет, нельзя! Сидеть! — тявкнул немец.

«Ага, значит, это не она нас провалила, — успокоился я. — В таком случае она прекрасно разыгрывает безразличие. Прирожденная актриса, а вернее — конспиратор». Стало чуть легче.

Стук в дверь нарушил гнетущую тишину. Брюнет пошел открывать. Доносится женский голос:

— К вам приходила звонить по телефону моя сестра? Она до сих пор не вернулась…

Вводят женщину, приказывают ей сесть у стола. И она делает это спокойно, выказывая лишь легкое недоумение. Играет ничуть не хуже сестры. Молча сидим. В мозгу снова проносятся тысячи мыслей. Я ведь не знаю даже фамилий сестер, их имен. Если вдруг спросят… Мы не успели даже договориться, зачем я к ним пожаловал… Валеры… Только бы он не пошел за нами. А может быть, его уже нет? Ему ведь предстояла важная встреча, и он торопился. Возможно, он уже ушел. Как предупредить о засаде? «Нужно предостеречь… Нужно предостеречь!» Эта мысль вытесняет все другие! Неужели они напали на наш след?

Первая из сестер снова встает.

— Я прошу вас все-таки разрешить мне спуститься к ребенку покормить его.

— У вас дома есть сестра!

— Да, но у нее туберкулез, это опасно, и она не подходит к ребенку.

— Нельзя! Сидеть!

Как заговорить с сестрами, узнать хотя бы их имена? Жирный боров у окна сидит на часах как пес, будто так и хочет пронзить нас своими злыми крохотными глазками, проникнуть в наши мысли. Я уселся на диване поудобнее — в гестапо рассиживаться не дадут…

По прошествии получаса — звонок. Брюнет сразу к двери.

— Скажите, у вас мои сестры? — доносится из коридора голос.

— Вы больны, а расхаживаете по лестнице!

— Да, я больна, но пришлось вот выйти. Что здесь…

— Сидите дома и ждите! — Гестаповец захлопнул дверь. Немцы очень боялись заразных болезней.

Гестаповцы стали говорить между собой по-немецки. Я понял только, что дом оцеплен и всех подозрительных задерживают. Снова мозг назойливо сверлит: «Надо предупредить наших».

Приближается ночь. Стрелки часов с поразительной медлительностью отсчитывают минуты. Ситуация по-прежнему неясная. Что им известно о нас? Аллея Шуха… пытки… «А может, — где-то в глубине души вспыхивает робкая искра надежды, — может, это просто случайность? Однако все равно нужно как-то предупредить!..»

Брюнет выходит в соседнюю комнату. Оттуда долго доносятся приглушенные голоса, потом наконец дверь открывается, и брюнет обращается к нам:

— Кто хотел говорить по телефону?

Я встал и спокойно ответил:

— Я.

— Хорошо, можете звонить.

Я обхожу цербера и направляюсь к телефону, стоящему в углу. Теперь я за спиной у караулящего нас немца. Выпрыгнуть в окно? Третий этаж, будут стрелять… Предупредить… Как?.. Ура, идея! Я поднимаю трубку и набираю номер телефона Брацких. Если гестаповцы подойдут ближе, изменю две последние цифры. Немцы следят за мной внимательно, но не подходят. Набираю номер до конца.

Слышу в трубке голос Ирмины:

— У телефона!

— Здравствуйте, говорит Юрек. Рафал дома?

— Рафал? О чем вы говорите, Юрек? — удивляется она.

— Его нет? — заглушаю я слова своей собеседницы. — Передайте ему, пожалуйста, чтобы он пришел завтра ко мне. Я буду ждать его часов в… — я прикрываю трубку рукой и спрашиваю у брюнета, могу ли я пригласить назавтра своего товарища и в котором часу буду свободен. Он утвердительно кивает головой. — Часов в десять, — заканчиваю я фразу. — До свидания.

Быстро кладу трубку, чтобы не было слышно удивленных вопросов Ирмины.

Гестаповцы снова о чем-то шепчутся. До меня доносятся слова:

— Он пригласил его к себе. К себе, — повторил он еще раз.

Брюнет пронзил меня взглядом. Я спокойно его выдержал и даже изобразил вежливую улыбку. Гестаповец долго о чем-то размышлял, потом повернулся к нам спиной и рявкнул:

— Вон!

Брюнет указал на дверь мне и сестрам.

— Комендантский час, — обратился я к нему, — домой идти нельзя, прошу вас выдать пропуск.

Пытаясь сострить, он ответил с иронией:

— Не могу лишить вас удовольствия переночевать со столь прекрасными дамами. До утра не выходить!

«Значит, это еще не все», — подумалось мне.

Я спускался вниз с разноречивыми чувствами. Пошел ли Валеры на условленную встречу или остался в квартире?

Если дом оцеплен и под наблюдением, нас могут схватить обоих.

Звоним в дверь. Открывает испуганная старшая сестра.

— Что с Валеры? — спрашиваю я.

— Плохо. Он не стал вас ждать, поскольку спешил на какую-то важную встречу. Потом, после комендантского часа, кто-то постучал в окно. Я открыла и увидела Арцишевского с Брацким. Они спрашивали о вас. Я успела им шепнуть: «Бегите! Наверху гестапо». Слышала их удаляющиеся шаги, но удалось ли им уйти, не знаю: было очень темно, ничего не видно.