Группа - [6]

Рубцова. Иди! Сама дойдешь, без провожатого! Тут рядом.

Клава. Ну, а что, нельзя помощника или шофера ихнего послать? Он бы проконсультировал меня по пути. Мне консультация нужна.

Рубцова. Иди и скорее возвращайся.

Потаповский. Не надо, Нина Михайловна, вполне достаточно вас одной. Повторяю: встреча неофициальная. Клава может отдыхать… расслабляться.

Рубцова. Сувениры, какие у кого остались, — принеси.

Клава. У меня вобла непристроенная. Давайте сделаем такой оригинальный подарок «блистательным», приурочим к карнавалу!

Рубцова. Сувениры, я сказала, хохлому!

Клава. Консул, вы на меня не смотрите так, не сердитесь. Я сейчас вернусь — вы меня не узнаете. Вставлю два нагретых утюга в уши, вместо бриллиантов — и «блистательные» потускнеют! Я правильно помню: налево по набережной, через канал по мостику?

Рубцова. Правильно — иди!

Клава уходит.

Потаповский. Зачем ты всех собираешь? Я тебе что велел? Отпусти их! Пусть гуляют, смотрят — когда еще увидят карнавал! Мы потом поедем с ней ужинать втроем… Давай-ка пойдем куда-нибудь — не дадут нам здесь спокойно поговорить.

Рубцова. Ну говори-говори. Вот, нет никого. Что ты оглядываешься?

Потаповский. Пойдем, у нас есть полчаса…

Рубцова. Алексей Николаевич, пока я еще за людей отвечаю!

Входит Хлоя в маске.

Хлоя. Я пришла сказать: там начинается карнавал, поэтому я ухожу, меня не будет.

Рубцова. Зайдите! Что вы там остановились в дверях?

Хлоя. Нет-нет! Спасибо! Я поднялась сюда, чтобы вас предупредить….

Рубцова. Подождите, с вами хотят побеседовать. Снимите маску.

Хлоя зашла, но осталась у двери.

Потаповский. Потаповский Алексей Николаевич — консул Советского Союза.

Хлоя. Садовская — искусствовед Советского Союза.

Молчание.

Потаповский. Прокатились на гондоле? (Пауза.) Много взял с вас, каналья?

Хлоя. Совсем ничего — у меня уже нет денег.

Рубцова. Зачем же вы сели без денег?

Хлоя. Вот подарил мне маску.

Рубцова. Снимите, я вам сказала, это безобразие с головы!

Потаповский. Занятная маска. Прогулка, значит, была короткой?

Хлоя. Он оказался неаполитанец. Такой трудный акцент у него — я не все поняла.

Потаповский. Бесплатно проехались — авторитет, значит, советский срабатывает у простых итальянцев?

Хлоя. Он показал, что коммунисты стоят у витрин. Сказал: стыдно, нехорошо — большая страна, космос…

Рубцова. Здесь вы все поняли!

Потаповский. Вы, если нам все это говорите, то подойдите.

Рубцова. Снимите с головы эту похабщину!

Хлоя. А может, все-таки вы подойдете к женщине? Я ведь не служу у вас в МИДе.

Потаповский (подходит). Какая колючая! (Пауза.) Давайте помнить, что мы с вами в чужой стране.

Хлоя. Это для вас она чужая!

Рубцова. Не забывайте, с кем вы говорите!

Хлоя. Вы — работник советского посольства? Прошу разрешить мне провести этот вечер одной, там… в Венеции… Это необходимо для моей работы. Я изучаю итальянскую культуру, пишу книги по искусству Возрождения. Я тридцать с лишним лет изучаю Возрождение. Я должна видеть карнавал — вот! И я первый раз попала в Италию. Отпустите меня, пожалуйста, товарищ консул, я не уроню достоинство советского человека. Сведениями о нашей армии я не располагаю…

Рубцова. Я считаю — вы должны быть здесь. Вас взяли из-за языка. Вы должны помогать работать делегации. Я как руководитель требую, чтобы она осталась!

За окном шум, восклицания уличных торговцев, грянуло несколько оркестров. Вспыхнули и затрепетали бенгальские огни.

Потаповский. Так! Кажется, приехала! Ну-у, Нина Михайловна, давай… выясни тут… (Выходит.)

Хлоя. Хорошо, я останусь, но вас я переводить не буду!

Рубцова. Ну-ка, хватит, успокойтесь! Хват!

Хлоя. Я должна сказать наконец, хоть я вас и мало знаю: вы жестокая, темная, невежественная женщина!

Рубцова. Ну все! Ты меня достала! В другое время я бы тебя по стене размазала.

Хлоя. Я говорю на трех языках, но не знаю вашего номенклатурного арго!

Рубцова. Тебя отсюда отправят под конвоем в аэропорт — и в Союз! Ты в жизни никогда ничего не увидишь! Будешь сидеть дома. Это я тебе обещаю!

Хлоя. За что нас так наказал Бог — послал вас, чтобы вы столько лет пытали людей! Мне хватит Италии до конца дней. Одну ночь в Венеции можно вспоминать всю жизнь!

Рубцова. Так! А теперь в себя придите. (Громко.) Придите в себя! Слышите, Хлоя Матвеевна, давайте успокаиваться!

Входит Катя, внося шлейф уличного праздника.

Великолепно одета, весела, возбуждена.

Катя. Здравствуйте! Такое количество арбузов съели — ужасно! Утром вылетел из Монако… Татьяна говорит летчику: Майкл, вы случайно не знаете, где можно поесть хороших арбузов? Ну, он говорит: плиз, мэм, надо сесть где-нибудь в Провансе. По телефону заказали Прованс. Сели. Подъехали, набросали — нагрузили целую машину в самолет. Майкл взлетел, усами вертит, кричит: перевес, мэм, выбрасывайте кавуны. Он французов не любит. Начал бомбить сверху, в одну машину попал на капот — я думала, умру от смеха. Майкл потом хохотал всю дорогу. Татьяна в виде наказания поселила его прямо в «Марко Поло».

Молчание.

(Достала сигареты.) Хотите?

Хлоя. Не курю… (Пытается успокоиться.) Но все равно давайте!

Катя. А вы?

Рубцова. Я курю свои.

Катя. Подруга привезла. Она — шахиня, у мужа заныкала. Ему султан, я забыла, с каких эмиратов, присылает. Ленка себе отсыпала на дорогу.