Грубая обработка - [9]

— Ты сам не был там? — Резник засунул коричневый конверт в боковой карман.

— Не видел никакого смысла. Все очень просто. Обычный случай.

— Ты не будешь возражать, если я съезжу туда?

Харрисон стряхнул пепел с сигареты и откинулся назад, поставив стул на задние ножки.

— Как будет угодно.

— Спасибо, Джефф. — Резник поднялся.

— В любое время, Чарли. — Стул опустился на все четыре ножки. — Мы как-нибудь должны выпить по стаканчику.

— Конечно, — ответил Резник, направившись к двери.

— Если вы что-то обнаружите, — сказал Харрисон, — извести меня, ладно?

— Можешь на меня рассчитывать.

После того как ушел Резник, Джефф Харрисон не трогался с места, пока не докурил сперва одну, а затем и другую сигарету. «Что же этакое было в Чарли Резнике, что делало его таким особенным? С его неглаженой рубашкой и завязанным наизнанку галстуком?»

Грабянский попытался представить себе, как Грайс проводит послеобеденное время. Он воображал его сидящим в зале почти пустого кинотеатра, жующим попкорн и старающимся изо всех сил не замечать храп и возню в окружающем его полумраке. Последним фильмом, который видел Грабянский, был «Захват-22». Он просмотрел только самое его начало, когда кровь и внутренности разлетелись по фюзеляжу аэроплана. Это живо напомнило ему военные истории отца, которые не переваривал его желудок. Он отправился в туалет, склонился над унитазом, спустил воду, бросив в нее надорванный билет, и вышел из кинотеатра.

— Джерри!

Грайс стоял около входа в гостиницу под надписью, обещавшей цветные телевизоры и душ в каждом номере. Его кулаки были засунуты в карманы дубленки, а жиденькие волосы зачесаны набок.

— Шагай сюда!

Грабянский забрался на переднее сиденье почти нового «воксхолла» вишнево-красного цвета, который стоял у обочины.

— Ты сменил машину, — покрутил он головой, когда Грайс влился в медленно двигавшийся поток автомобилей.

— Ты сегодня наблюдателен, — резко произнес Грайс. Он нажал ладонью на сигнал и, обогнав несколько машин, развернулся.

— Ты что, нервничаешь? — удивился Грабянский. Грайс засмеялся.

— Почему ты так думаешь?

— Я же вижу.

Грайс проскочил впритирку между молоковозом и ограждением.

— Что бы это ни было, — заметил Грабянский, упираясь обеими руками в панель, — ты не должен так резко на все реагировать.

— А ты думаешь, он доставляет молоко в это время дня? Уже больше трех часов пополудни. По-твоему, он торопится, или слишком запаздывает, или еще что? — Он взглянул на Грабянского, поудобней устраивающегося на своем сиденье. — Ты знаешь, что упираться в панель — наилучший способ сломать себе руки? Мы ударяемся во что-то, ремни безопасности нисколько не помогут твоим рукам, и они спокойно ломаются. Бац — и все!

Грайс оторвал руки от баранки и громко хлопнул в ладоши.

— Как далеко мы едем? — спросил Грабянский. Ему приходилось все время сидеть, согнув спину, иначе его голова упиралась в обшивку потолка.

— Расслабься, — успокоил его Грайс, — мы уже почти на месте.

Грабянский кивнул и стал смотреть через боковое стекло. Фирма «Суперсейв Фернишингс» предлагала 40-процентную скидку на все кровати, диваны и комплекты из дивана и двух кресел при бесплатной доставке. Наиболее популярными среди обивок, казалось, были зеленый с голубым клетчатый плюш и красная синтетическая ткань с меховой отделкой.

Они нашли место для парковки своей машины между «порше» и блестящим красным «феррари». Дом был четырехэтажный, широкий — настоящая викторианская готика. Высоко над арочной дверью цветные стекла полукруглых окон отражали свет уже заканчивающегося дня.

— Я не знал, что мы на работе, — бросил Грабянский, посмотрев на пару круглых башенок на каждом конце крыши.

— Да ну, какая это работа.

Грайс стянул с руки перчатку, достал ключи из кармана и одним из них открыл дверь.

Прихожая была облицована плитками восточного опала с мраморным обрамлением. Лестницы были широкие и покрыты толстым ковром. На каждой лестничной площадке увядали растения в горшках. Перед одной из дверей стояли две бутылки с молоком, которое приобрело зеленоватый цвет. Грайс вставил ключ в замок квартиры под номером десять на последнем этаже.

— Надо будет заменить этот замок, — заявил он, распахнув дверь над грудой бесплатных газет и заманчивых предложений от «Ридерс дайджест». — Любой, кому это вздумается, может пройти сюда так же легко, как плюнуть.

Он прошел короткий коридор и перешагнул порог длинной комнаты с окнами под потолком с одной стороны и наклонной крышей.

— Помещение для прислуги, — пояснил он, указывая на окна. — Хозяева не хотели, чтобы они видели дневной свет, не так ли?

Грабянский зацепил носком ботинка темный край ковра.

— Что мы собираемся здесь делать?

— Въезжать.

Резник три раза набирал номер телефона, но никто не снимал трубку. Тогда он подъехал к дому, позвонил в колокольчик и постучал в дверь. Затем потратил двадцать минут, чтобы припарковать машину на другой стороне улицы, откинулся на сиденье и развернул на руле местную газету. Мимо него проследовала женщина с продуктовой сумкой на колесиках. Она двигалась очень медленно, перешла на другую сторону и повернула обратно, затем снова прошла мимо него. Наконец к машине приблизился и постучал по стеклу мужчина лет шестидесяти в синем рабочем костюме с маленьким йоркширским терьером на поводке.