ГРУ на острие Победы. Военная разведка СССР 1938-1945 - [45]

3 июля Зорге известил Москву о том, что японское руководство еще не приняло окончательного решения о вступлении в войну против СССР. «Японское правительство, — сообщал Зорге, — решило остаться верным пакту трех держав, но будет придерживаться пакта о нейтралитете с СССР»[167].

Зная, что немецкий посол активно пытается склонить японское руководство к вступлению Японии в войну на стороне Германии, Зорге рекомендует: «…ваша дипломатическая деятельность должна быть значительно сильнее, чем это делается другой стороной».

10 июля Зорге сообщает в Москву, что «германский посол Отт получил приказ от Риббентропа толкать Японию в войну как можно скорей»[168].

10 июля Зорге направляет очередное донесение начальнику военной разведки: «Источник Инвест сказал, что на совещании у императора решено не изменять плана действий против Сайгона (Индокитай), но одновременно решено и подготавливаться к действиям против СССР на случай поражения Красной армии. Германский посол Отт сказал то же самое — что Япония начнет воевать, если немцы достигнут Свердловска.

Германский военный атташе телеграфировал в Берлин, что он убежден: Япония вступит в войну, но не ранее конца июля или начала августа, и она вступит в войну сразу же, как только закончит подготовку.

Мацуока в разговоре с Оттом сказал, что японский народ будет ощущать авиационные налеты на жизненные центры Японии. На это Отт ответил, что это невозможно, потому что СССР имеет всего 1500 первоклассных самолетов на Дальнем Востоке, из которых только 300 тяжелых бомбардировщиков будут в состоянии прилететь в Японию и вернуться обратно. Этими разговорами Отт старался влиять на Мацуоку за вступление в войну Японии…»[169]

Разведывательная деятельность Рихарда Зорге в июле 1941 года была чрезвычайно интенсивной. В один и тот же день он успевал проводить встречи с агентами, членами своей разведывательной организации, встречаться с германским послом генералом Оттом и обмениваться с ним мнениями об обстановке, которая складывалась на советско-германском фронте, посещать германского военного атташе, имевшего достаточно широкие связи во влиятельных японских военных и политических кругах.

«Германский военный атташе, — докладывал Зорге начальнику Разведуправления Красной армии, — уверен, что конец советского режима наступит вместе с оккупацией Ленинграда, Москвы и Харькова, в противном случае немцы начнут крупные воздушные операции вдоль железнодорожных линий из Москвы через Сибирь»[170].

В этом же донесении Зорге сообщал в Центр: «Японские власти начали преследование лиц, не одобряющих германо-советскую войну, и, наоборот, держатся в стороне от народа, который с энтузиазмом воспринимает вступление в войну на стороне Германии…»[171]

Изучив донесение Рихарда Зорге от 10 июля 1941 года, генерал-майор А. Панфилов, который после убытия Ф. И. Голикова в командировку в Лондон во главе советской военной миссии стал исполнять обязанности начальника Разведуправления, написал на бланке шифротелеграммы Зорге две резолюции. Первая: «Включить в донесение. Подготовить сегодня». Вторая: «Учитывая большие возможности источника и достоверность значительной части его предыдущих сообщений, данные сведения заслуживают доверия»[172].

30 июля Зорге докладывает в Центр: «…источники Инвест и Интари сказали, что в порядке новой мобилизации в Японии будет призвано более чем 200 000 человек. Таким образом, к середине августа в Японии будет под ружьем около 2 миллионов человек. Начиная со второй половины августа, Япония может начать войну, но только в том случае, если Красная армия фактически потерпит поражение от немцев, в результате чего оборонительная способность на Дальнем Востоке будет ослаблена. Такова точка зрения группировки Коноэ, но как долго намерен выжидать японский Генштаб — трудно сейчас сказать. Источник Инвест убежден, что если Красная армия остановит немцев перед Москвой, в этом случае японцы не выступят против СССР»[173].

В августе тайная война германской дипломатии по втягиванию Японии в войну против СССР вступила в новую фазу. Она стала более активной и настойчивой. 12 августа Зорге вновь предупреждает о том, что «немцы ежедневно давят на Японию, настаивая на вступлении в войну. Факт, что немцы не захватили Москву к последнему воскресенью, как это они обещали высшим японским кругам, понизил энтузиазм японцев».

Эти донесения Рихарда Зорге по указанию генерал-майора танковых войск А. Панфилова направлялись И. Сталину, В. Молотову, К. Ворошилову, Г. Маленкову, Л. Берии, Л. Мехлису.

В Токио тщательно изучался вопрос о целесообразности вступления в войну на стороне Германии. У японского руководства не было единого ответа на этот вопрос, однако возможность выступления против СССР не исключалась. Главным условием этого должны были стать необратимые победы германских войск на Восточном фронте. Японцы выжидали. Они, видимо, хотели получить существенные доказательства того, что Германия в значительной степени ослабила Красную армию. Главным доказательством успеха немецких армий на Восточном фронте должно было стать падение Москвы. Битва за Москву имела принципиальный характер для хода и исхода всей войны Германии против СССР.