Грозовыми тропами - [44]

— Аут! — произносит Антик.

На холме — испуганная тишина.

— Я так… нне играю! — запинаясь, говорит разведчик Лисенок. — Это нне игра!

Он поворачивается спиной к реке, пригибается и, не оглядываясь, кубарем скатывается с холма.

Остальные стоят неподвижно, как оглушенные.

— Вы знаете, как это называется? — тихо спрашивает Стэлла.

— Это называется печальной ошибкой, — с усмешкой отвечает Антик.

— Нет! Это — преступление!

Стэлла швырнула шляпу на землю, наступила ногой.

— Прощайте, джентльмены!

Она повернулась и начала спускаться с холма.

Еще несколько мальчишек метнулись к кустам и заторопились вниз по склону.

— Крысы! — презрительно обругал их Антик. — А люди — остаются! — он осмотрел поредевшие ряды. — Спасибо, друзья! Боря, командуй!

Борька без обычной готовности крикнул:

— Становись!

Мальчишки неохотно построились.

Валька Губарев с большим усилием оторвался от ствола дерева, за которым стоял все время, и последним занял место в строю.

Молча выходят на берег комсомольцы, и каждый оборачивается назад, смотрит туда, где затонул котел.

— Сколько там сажен?

— Три с гаком!

— Ныряй теперь!

— Достанем! — твердо говорит Василий.

— Смотрите-ка! — раздается возглас.

Один из комсомольцев стоит у бревна, приплывшего к берегу, и разглядывает оборванную проволоку. Отчетливо видно, что она надпилена чуть не до половины.

Без шляпы, озираясь по сторонам, как вор, крадется Сенька по кустам к парому. Лицо у него осунулось, посерело. Он и сейчас еще не пришел в себя. Взгляд у Сеньки вымученный, блуждающий, рассеянный. Он то и дело со страхом смотрит по сторонам.

Сенька остановился, когда всего несколько кустов отделяло его от парома. Он долго топтался на одном месте, но не решился выйти к причалу.

Паром отчалил. Сенька так и не осмелился показаться на людях.

Он скинул куртку, штаны, ботинки. Связал все это в один узелок и пошел в трусах к реке. Приподняв узелок над головой, чтобы не замочить одежду, он хотел броситься в воду. Но вдруг повернулся, с какой-то гадливой гримасой зашвырнул форму в кусты, погрозил кулаком всему правому берегу и, нырнув в воду, поплыл к своим.

Все вещи в комнате покрыты кружевными накидочками, скатерками, чехольчиками. На спинках кровати с огромными блестящими шарами висят занавесочки. На окнах — тоже занавески. Даже круглая печка и та, как передником, прикрыта внизу кружевной шторкой.

Между кроватью и печкой лицом к стене стоит Валька. Он наказан.

Губарев-старший сидит в зачехленном кресле-качалке с ремнем в руке. Этот ремень только что гулял по Валькиной спине и мягкому месту. Сын всхлипывает, а отец сосредоточенно смотрит в окно.

— Я ж не знал, что котел повезут! — плаксиво тянет Валька, не поворачиваясь.

— Тебе не за котел и попало! — отвечает отец. — За тупость!.. Запомни, дубина! Кто похитрее, тот выдумывает, а кто поглупее, тот выполняет! А кого бьют?.. Ис-пол-ни-те-ля! Вот и получил!.. Это от меня, а еще и от них получить можешь!

— От кого? — всхлипнул Валька.

— А милиция на что?

— Пилил-то Сенька!

Отец помолчал.

Спросил:

— Кроме меня говорил кому-нибудь?

— Что я — дурак?

— Выходи, умник! — разрешил отец.

Напротив того места, где затонул котел, собралась толпа. Тут и Василий, и группа комсомольцев, и почти все «Красные пчелы». На берегу стоит лебедка. Ритмично работает помпа. Резиновый шланг тянется от нее в реку. Где-то там, под водой, находится водолаз. Все с нетерпением и любопытством следят за пузырьками воздуха. Обмениваются короткими репликами:

— Никак к берегу идет?

— Не нашел, наверно!

— Котел — не иголка! Найдет!

— А ты сам попробуй — вода-то мутная!

Поблизости в кустах бродит милиционер. Без особой надежды осматривает траву, раздвигает ветки, то и дело поглядывает на реку, где работает водолаз. Заметив узелок с Сенькиной одеждой, милиционер удивленно хмыкает, осторожно берет и разворачивает.

Шум голосов усиливается. Милиционер завязывает все в узел и торопливо выходит из кустов.

Пузырьки воздуха приближаются к берегу. Из воды показывается медная голова, резиновые плечи и грудь со свинцовым грузилом. Нетерпеливые ребята бросились по воде навстречу водолазу.

— Нашел? — во весь голос крикнул Колька Клюев, заглядывая снизу в круглое оконце шлема.

Водолаз утвердительно качнул тяжелой головой.

Верка Дадонова потрогала свинцовое грузило.

— Родненький ты мой!.. Как ты с этими веригами ходишь? Да еще по дну!

Она всплеснула руками и, как подкошенная, упала в воду — запуталась ногой в сигнальном конце.

Водолаз неуклюже нагнулся, с трудом поднял ее на руки и медленно вышагал с нею на берег.

Когда сняли шлем, он сказал:

— Застропил… Вира помаленьку.

Комсомольцы бросились к лебедке. Трос напружинился, подтягивая по дну к берегу невидимый подводный груз. Длинная дорожка пузырей обозначилась на воде. Потом поднялась муть и показались доски — старые, подгнившие, совсем не похожие на те, которыми был обит котел.

— Что-то не то! — произнес Василий и скомандовал: — Поднавались!

Лебедка заработала снова, и теперь все увидели, что в большом старом ящике не котел, а какая-то машина. Тускло поблескивали металлические части, обильно смазанные тавотом.

— Да это ж, — тихо сказал кто-то, — дымбаевское оборудование!