Сидит атаман у берега Волги, думает думы свои. Вдруг раздался крик от реки. Вначале тихий - Разин решил, что ослышался. Потом всё громче и громче:
– Спаси-и-те!
Темень кругом. Чернота. Ничего не видно. Но ясно, что кто-то тонет, кто-то бьётся на быстрине.
Рванулся Разин к реке. Как был в одежонке, так и бухнулся в воду.
Плывёт атаман на голос. Взмах, ещё взмах:
– Кто там - держись!
Никто не ответил.
"Опоздал, опоздал, - сокрушается Разин. - Погиб ни за что человек". Проплыл ещё с десяток саженей. Решил возвращаться назад. Да только в это самое время метнулась перед ним косматая борода и дёрнулись чьи-то руки.
– Спаси-и-те! - прохрипел бородач. И сразу опять под воду.
"Эн, теперь не уйдёшь!" - повеселел атаман. Нырнул он и выволок человека. Вынес на берег. Положил на песок. На грудь принажал коленкой. Хлынула вода изо рта у спасённого.
– Напился, - усмехнулся Степан Тимофеевич.
Вскоре спасённый открыл глаза, глянул на атамана:
– Спасибо тебе, казак.
Смотрит Разин на незнакомца. Хилый, иссохшийся мужичонка. В лаптях, в рваных портках, в холщовой, разлезшейся по бокам рубахе.
– Кто ты?
– Беглый я. К Разину пробираюсь.
Мужик застонал и забылся.
В это время на берегу послышались голоса:
– Ба-а-тюшка! Атаман! Степа-ан Тимофеевич!
Видать, приближённые ходили, искали Разина. Разин ступил в темноту.
Поравнялись казаки с мужиком. Наклонились, прислушались.
– Дышит!
Потащили двое спасённого в лагерь, а другие пошли дальше берегом Волги.
– Ба-а-тюшка! Атаман!
Утром сотники доложили Разину, что ночью кто-то из казаков спас беглого человека. Только кто - неизвестно. Не признаются в казачьих сотнях.
– Видать, не всех опросили? - усмехнулся Степан Тимофеевич.
Пробыв несколько дней в Царицыне, Разин дал команду идти на Астрахань.
Идёт вниз по Волге Разин.
– Разин идёт, Разин!
– Степан Тимофеевич Разин!
Неспокойно в государстве Российском. В страшной тревоге бояре и царские слуги. Восстал, встрепенулся подневольный, угнетаемый люд.
– Слава Разину, слава!
Боярин Труба-Нащокин истязал своего крепостного. Скрутили несчастному руки и ноги, привязали вожжами к лавке. Стоит рядом боярин с кнутом в руке, бьёт по оголённой спине крестьянина.
– Так тебе, так тебе, племя сермяжное! Получай от меня, холоп! Научу тебя шапку снимать перед барином!
Ударит Труба-Нащокин кнутом, поведёт ремень на себя, чтобы кожу вспороть до крови. Отдышится, брызнет солёной водой на рану. И снова за кнут.
– Батюшка, Ливонтий Минаич, - молит мужик, - пожалей! Не губи. Не было злого умысла. Не видел тебя при встрече.
Не слушает боярин мольбы и стоны, продолжает страшное дело. Теряет крестьянин последние силы. Собрался он с духом и молвил:
– Ужо тебе, барин! Вот Разин придёт...
И вдруг: "Разин, Разин идёт!" - разнеслось по боярскому дому.
Перекосилось у Трубы-Нащокина лицо от испуга. Бросил он кнут. Оставил крестьянина. Подхватил полы кафтана, в дверь - и бежать.
Ворвались разинские казаки в боярскую вотчину, перебили боярских слуг. Однако сам хозяин куда-то скрылся.
Собрал Разин крестьян на открытом месте. Объявляет им волю. Затем предложил избрать старшину над крестьянами.
– Косого Гурьяна! Гурку, Гурку! - закричали собравшиеся. - Он самый умный. Он справедливее всех.
– Гурку так Гурку, - произнёс Разин. - Где он? Выходи-ка сюда.
– Дома он, дома. Он боярином люто побит.
Оставил Разин круг, пошёл к дому Косого Гурьяна. Вошёл. Лежит на лавке побитый страдалец. Лежит не шевелится. Спина приоткрыта. Не спина кровавое месиво.
– Гурьян, - позвал атаман крестьянина.
Шевельнулся тот. Чуть приоткрыл глаза.
– Дождались. Пришёл, - прошептал несчастный. Появилась на лице у него улыбка. Появилась и тут же исчезла. Умер Гурьян.
Вернулся Разин к казацко-крестьянскому кругу.
– Где боярин? - взревел.
– Не нашли, отец атаман.
– Где боярин? - словно не слыша ответа, повторил Степан Тимофеевич.
Казаки бросились снова на поиск. Вскоре боярин нашёлся. Забился он в печку, в парильне, в баньке. Там и сидел.
Притащили Трубу-Нащокина к Разину.
– Вздёрнуть, вздёрнуть его! - понеслись голоса.
– Тащи на берёзу! - скомандовал Разин.
– Пожалей! Не губи! - взмолился Труба-Нащокин. - Пожалей, - заплакал он тонко, пронзительно, по-бабьи.
Разин зло усмехнулся.
– Кончай, атаман, кончай! Не тяни, - зашумели крестьяне.
И вдруг подошла девочка. Маленькая-маленькая. Посмотрела она на Разина:
– Пожалей его, дяденька.
Притихли крестьяне. Смотрят на девочку: откуда такая?
– Может, безбожное дело затеяли? - вдруг вымолвил кто-то.
– К добру ли, если несмышлёныш-дитё осуждает?
Все выжидающе уставились на атамана.
Глянул Разин на девочку, посмотрел на мужиков, потом вдаль, на высокое небо.
– Вырастет - поймёт, не осудит. Вешай! - прикрикнул на казаков.
