Грозный лес - [7]
— Вода обыкновенная, ключевая, — объяснил вернувшись агроном. — Но она жесткая, известковая.
— Стало быть, что-то есть?
— Ничего нет, дед. Обыкновенная вода.
— Как же обыкновенная, когда она из-под земли сама течет.
Спорить со стариком было бесполезно.
Лукич вырыл в овраге глубокую нишу для костра. Наспех соорудил шалаш. Ждал. Две ночи прошли, а Ипата все не было. Всякие догадки мелькали в голове, и самая страшная из них уже превращалась в уверенность: «Убили».
Обмануть Ипат не мог. Слишком хорошо знал Лукич характер своего приятеля. Чтобы занять себя, отогнать мрачные мысли, старик целыми днями ходил по лесу. Нашел несколько тетеревиных выводков, собирал землянику. Возвращаясь вечером назад, каждый раз надеялся увидеть в шалаше друга.
Ипата не было. На третью ночь всякая надежда пропала. «Завтра с утра пойду искать, — решил Лукич. — Живым или мертвым, а найду». Костра зажигать не стал. Выгнал веткой комаров из шалаша, залез внутрь, заложил вход и лег. Сон не шел. Слушал, как звенят комары вокруг. Слышал, как подбегала лисица… и вдруг посторонний хруст, легкие приближающиеся шаги. Это человек. Лукич схватил свою берданку, бесшумно вылез из шалаша и спрятался в орешнике. Шаги приближались, человек шел уверенно, без опаски. Неужели Ипат? Лукич свистнул тонко с перерывом. Так свистят рябчики весной в поисках подруги. Такого свиста летом не услышать в лесу, но знает об этом только охотник. Шаги остановились.
— Лукич! Здесь, что ли? — раздался в темноте знакомый голос.
— Здесь, здесь! — обрадовался Лукич.
Старики пошли друг другу навстречу.
— А я думал, ты убег, — сказал Ипат, еще не видя приятеля.
— Зачем убег. Я тебя поджидал. Ты потише.
— Ничего. Мы теперь тут с тобой председатели на весь лес и полные хозяева.
Ипат спустился вниз, нашел друга, похлопал его по спине.
— Ну вот… теперь мы заживем, а то одному-то тоскливо. Костер бы надо, — сказал он, заметив вырытую нишу. — Давно горячего не пил.
Лукич засуетился. Быстро зажег костер, спустился с чайником к ручью.
— Ах, я старый дурак! — сказал Ипат, снимая котомку.
— А что? — Отозвался из темноты Лукич.
— Да как же… Уложил там одного германца, а винтовку не подобрал. Неужели ты будешь с берданкой ходить…
— Невелика беда, я и с этой в обиду не дамся, — сказал Лукич, пристраивая над костром чайник.
— Нет, брат, германец — не медведь. У него оружия-то знаешь сколько.
Пока грелся чайник, рассказывал о своих приключениях другу.
— Взял на свою душу грех, шестерых на тот свет отправил, — закончил старик рассказ.
— Жалеешь? — спросил после некоторого молчанья Лукич.
— Жалею. Жалею, что мало, — ответил Ипат. Взял винтовку, обтер рукавом рубахи затвор, положил на колени. — Исправная. Я было боялся: вдруг мушка сбита или какие другие повреждения. Нет, целкая. В муху стрелять можно, не промажу.
Чайник фыркнул, плюнул из носика струей воды. Костер зашипел. Лукич ловко снял чайник обуглившейся палкой.
— Такие-то дела, Лукич. Испоганили нашу землю, — сказал, вздыхая, Ипат. — Жизнь порушили. Сколько народу мученья из-за них, проклятых.
— Тихо! — неожиданно оборвал Лукич. — Идет кто-то, — шепотом прибавил он, прислушиваясь.
Чайник сунули в шалаш. Закрыли сучьями нишу с костром. Схватили оружие.
Послышались шаги, тихие голоса.
— Заблудились. Ей-богу, заблудились. Я себе все руки поцарапала.
— Да нет… Иди за мной, чего ты все в сторону тянешь… Лезет на деревья… Ослепла.
— Темь-то какая…
— Скоро светать станет.
— Посидим здесь. Поотдохнем. Куда торопиться.
— Скоро же придем… Близко уж.
«Что за наважденье, — думал дед. — Настин голос, а другой Васькин».
— Вася, а Вася… дымом пахнет.
— Дымом? Верно.
«Васей назвала». Сердце у деда забилось сильней. «Они… одни ли только?» Как ни вслушивался Ипат, других шорохов не услышал.
Вдруг задрожали кусты. Кто-то оступился и полетел в овраг. На минуту все стихло. Затем раздался голос сверху.
— Настя! Где ты?
— Здесь… Вот, леший, провалилась.
— Зашиблась?
— Нет, мягко. Нога завязла… не вытащить.
— Настя, это овраг.
— Ну, да… Тебе всюду овраг мерещится.
Теперь дед был уверен, что невестка с внуком одни.
— Не совестно, Настя? Весь лес напугала, — громко сказал дед.
— Ой! Деда! Деда! — закричал мальчик. — Где ты, деда?
— Погоди, Васюк… не свались и ты.
Ипат перебрался к костру, убрал ветки, подкинул сучьев. Огонь быстро разгорелся, осветил старика.
— Видишь теперь, Васюк!
Мальчик, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки, кубарем скатился вниз.
— Деда! Я говорил… я говорил. Я знаю дорогу, — говорил он, захлебываясь от радости.
Ипат обнял внука, усадил около шалаша.
— Настя, ну что ты там?
Женщина не отвечала. Послышался добродушный смех Лукича, и они появились вместе из темноты.
— Как ее угораздило на орешник сесть. Не поймешь, — смеялся Лукич.
Настя была немного сконфужена, но радость встречи скоро вытеснила все другие чувства. Занялись чаем.
— Как вы сюда попали? Зачем вернулись? — строго спросил Ипат.
Настя подробно рассказала, как они трое добрались с односельчанами до станции и, когда уже залезли в теплушку, Васька заупрямился. «Не поеду с вами, вернусь к деду. Все равно убегу». Как ни уговаривала его мать, он стоял на своем. Утром исчез. Настя выскочила из вагона, условилась с плакавшей невесткой, что разыщет Ваську и приедет со следующим поездом. Рассказала Настя, как она искала племянника, как нашла его. Уходить из родных мест, бросать деда на произвол судьбы ей и самой не хотелось. Поездов уже больше не было, и они решили вернуться домой. Рассказала, как они видели пожар, как попали под обстрел и как добирались сюда.
Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.
В повести «Тарантул» рассказывается, как ленинградские подростки — Миша Алексеев и его приятели — помогли советским контрразведчикам выловить группу фашистках агентов, действовавших в Ленинграде во время войны.В книге присутствуют иллюстрации.
В повести «Тарантул» рассказывается, как ленинградские подростки — Миша Алексеев и его приятели — помогли советским контрразведчикам выловить группу фашистках агентов, действовавших в Ленинграде во время войны.
В книгу вошла приключенческая проза Германа Матвеева — повесть о пограничниках «Одна ночь» (1938), «После бури» (1959), а также впервые публикуемые повести «В грозном лесу» и «Дела давно минувших дней», более полувека хранившиеся в семейном архиве писателя.
Приключенческая повесть Германа Матвеева «Дела давно минувших дней», более полувека хранившаяся в семейном архиве писателя.
Знаменитая повесть писателя, «Сержант на снегу» (Il sergente nella neve), включена в итальянскую школьную программу. Она посвящена судьбе итальянских солдат, потерпевших сокрушительное поражение в боях на территории СССР. Повесть была написана Стерном непосредственно в немецком плену, в который он попал в 1943 году. За «Сержанта на снегу» Стерн получил итальянскую литературную премию «Банкарелла», лауреатами которой в разное время были Эрнест Хемингуэй, Борис Пастернак и Умберто Эко.
В документальной повести рассказывается об изобретателе Борисе Михалине и других создателях малогабаритной радиостанции «Север». В начале войны такая радиостанция существовала только в нашей стране. Она сыграла большую роль в передаче ценнейших разведывательных данных из-за линии фронта, верно служила партизанам для связи с Большой землей.В повести говорится также о подвиге рабочих, инженеров и техников Ленинграда, наладивших массовое производство «Севера» в тяжелейших условиях блокады; о работе советских разведчиков и партизан с этой радиостанцией; о послевоенной судьбе изобретателя и его товарищей.
Труд В. П. Артемьева — «1-ая Дивизия РОА» является первым подробным описанием эпопеи 1-ой Дивизии. Учитывая факт, что большинство оставшегося в живых рядового и офицерского состава 1-ой Дивизии попало в руки советских военных частей и, впоследствии, было выдано в Особые Лагеря МВД, — чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, в настоящее время восстановить все точные факты происшествий в последние дни существования 1-ой Дивизии. На основании свидетельств нескольких, находящихся з эмиграции, офицеров 1ой Дивизии РОА, а также и некоторых архивных документов, Издательство СБОРН считает, что труд В.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.